дома и разбился насмерть. Труп нашел судья, он услышал шум на лестнице и вышел. Мог ли он быть причастен к этой трагедии? А вдруг он знал погибшего? От судьи мне объяснения услышать не довелось, он упрямо молчал, но его жена объяснила, что я ошибаюсь, муж видел юношу впервые в жизни.
Наладить контакт с судьей не удавалось долго. Обычно мы довольно быстро отправляем самоубийц домой, ждем лишь, пока психологическое состояние стабилизируется, опасности для общества они ведь не представляют – только для себя; но на этот раз я медлил с выпиской – хотел разобраться, что мучает этого человека.
Прошло недели две, прежде чем судья впервые посмотрел на меня – до этого он, уставившись в пол, машинально отвечал на мои вопросы, в основном „да“ и „нет“.
– Вы не хотите меня отпустить? – спросил он.
– Хочу, но не могу, пока не убежусь, что вы не повторите свою попытку.
Он некоторое время молча глядел на меня и затем произнес:
– Этого я вам обещать не могу.
И снова замкнулся.
И все же мне показалось, что с этого момента в нем начался некий незримый процесс: раньше меня для него как будто не существовало, теперь он стал следить за мной – и я вынужден признать, что почувствовал себя под его взглядом жутковато: ведь все мы люди, все совершаем ошибки, нарушаем закон – я тоже нарушал, уклонялся от уплаты налогов; он же был как-никак представителем закона.
Важнейшее качество человека – это умение задавать себе вопросы; вспомнив об этом, я спросил себя: почему он меня изучает? Ответ мог быть только один: он прикидывает, рассказать ли мне о том, что у него на душе, или нет.
– Предлагаю вам сделку, – сказал он мне однажды. – Вижу, вы – человек мыслящий. Я расскажу вам одну историю. Можете ею пользоваться в своей практике, можете даже написать на эту тему научную статью. Но вы ни в коем случае не должны связывать ее с моей личностью.
– Есть такая штука, как врачебная тайна.
– Этого мне недостаточно.
– Вы имеете в виду, что мне нельзя будет эту историю записать в ваш анамнез?
– Именно.
Я поколебался – но любопытство оказалось сильнее общепринятых правил.
– Обещаю.
Он помолчал, наверно, размышлял, с чего начать, и, решившись, заговорил:
– В молодости я охотно прожигал жизнь, но после окончания университета остепенился. Работа увлекла меня, на глупости не оставалось времени. Скоро я женился, мою жену вы видели, это интеллигентная, разумная женщина. Я был с ней счастлив двадцать лет. Возможно, именно благодаря ее хорошей интуиции я не слишком крепко связал себя с предыдущей властью, посему моя карьера после развала СССР пошла в гору – таких, как я, в нашей системе было немного, большинство себя хоть чем-то, да запачкали. Если вкратце, то все могло бы быть замечательно, но, как вы, возможно, знаете, хотя бы теоретически, ибо вы еще молоды, – однажды у всех мужчин