Татьяна Николаева

Классные записки


Скачать книгу

p>В прошлой жизни я работала в школе. Почти 20 лет. Учитель начальных классов, позже – учитель русского языка и литературы. Но еще и заместитель директора по науке и даже заместитель директора по административно-хозяйственной части (попросту – завхоз). Работа в школе оставила много ярких воспоминаний прежде всего потому, что именно на эту пору пришлась моя молодость.

      Но и мое собственное школьное детство помнится во всех его красках. Крупными яркими мазками оно написано в памяти. Поэтому я собрала в этой главе и Таню-школьницу, и Татьяну Витальевну-учительницу и Татьяну-маму. И все, что имеет какое-то отношение к образованию и воспитанию. Мой опыт, мои мысли, мою радость и боль.

      ***

      …Я уже почти влетела в магазин, как вдруг меня перехватил на пороге молодой мужчина со словами:

      – Нет уж, давайте-ка обнимемся!

      – Очки сними, не узнаю.

      Хотя, конечно, узнала. Мы обнялись, с удовольствием потискав друг друга по сырым спинам: жара же несусветная!

      – Ну, как ты? Где ты?

      – Как ваши дела?

      Минуты две мы задавали друг другу подобные бестолковые вопросы, и я поняла, что мой ученик Антон Бобырь им же и остался, хоть отец двоих детей и вообще мужчина солидный. Работа в банке, собственный бизнес – да, нам было, о чем поговорить.

      …Антошка сидел за второй партой первого ряда с очень красивой девочкой – Олей Сычуговой. Их как будто специально посадила рядом Светлана Владимировна – классный руководитель. Чтобы глаза слепило, видимо. Добрая великодушная Ольга, отличница, соседу по парте помогала разбираться с русским языком на добровольных началах. А мне и без ее помощи невозможно было устоять перед его обаянием, и там, где надо было, так-то, поставить железное «три», я выводила слабенькую, но «четыре». У меня много таких учеников, по которым было сразу видно: судьбу ломать отметками не стоит, они и без тебя пойдут в жизнь легко и уверенно. Не можешь научить, так хоть не мешай. «Не навреди», – в этом лозунге мы сошлись со всеми классными руководителями в параллели. И мы старались. Но и ребята не подводили.

      Антон рос в хорошей, крепкой семье. Мама, конечно же, его баловала – второй ребенок неминуемо попадает в разряд баловней. Но уважать его было за что – с начальной школы Антон занимался бальными танцами. Это та еще армия. Дисциплина, дисциплина, дисциплина. И вот стоим мы на улице Ленина как хорошие добрые друзья. Стоим полчаса, час, полтора… Говорим о ситуации в Крыму (о, это очень важная тема!), о бюджетных деньгах, зарытых в дороги, о финансовом кризисе, конечно. О детях. Мимо проходят мои знакомые, его знакомые. Здороваемся, веселимся и сплетничаем. Мне кажется, я уже рухну с каблуков на асфальт – черт, угораздило обуться. Но добровольно покинуть Антона не могу. Да и он, похоже, не все еще рассказал: надо же еще поговорить обязательно об автомобилях, а как же! И мне интересно, как он приобрел новое авто, на каких условиях.

      Что там Хайям сказал про «невозможно оторваться»? Смотреть, как горит огонь, как течет вода и как другие работают? Так вот: невозможно оторваться от беседы с учеником, который сохранил к тебе тепло и благодарность. А энергия нашей встречи дала жизнь, по сути, этой книге.

      ***

      …Шел стопицот первый урок по Пушкину. Или стопицот второй. Все уже было выучено, законспектировано, разобрано по косточкам – конечно, в рамках того, что требовала программа. И напоследок: «Выучите любое стихотворение наизусть. Чего душа пожелает».

      Начался урок. Одно стихотворение, второе…

      – Минаков, пожалуйста, послушаем вас.

      – Ой, Татьяна Витальевна, чё сразу Минаков?

      – Ну, не сразу, если вы заметили. Уже полкласса, так-то, отчиталось.

      И вот Сашка Минаков, белобрысый звонкоголосый мальчишка-девятиклассник, которого плохо видно из-за последней парты, «выгружается» к доске.

      – Перочинный ножик.

      – Что?

      – Стихотворение так называется. «Перочинный ножик».

      – А-а. Ну, слушаем.

      Никакого такого стиха у Пушкина я не читала. Но, может, Пушкин и писал своему другу Пущину в лицее какие-нибудь пылкие стихи про ножик. Перочинный, конечно же. Стараясь не обнаружить невежества, изображаю из себя полное внимание. Минаков продолжает с завыванием:

      – Перочинный ножик! Ножик перочинный!

      Ножик перочинный. Ножик перочинный.

      Ножик перочинный! Перочинный ножик?

      Перочинный ножик? Перочинный ножик!

      На третьей минуте оды о каком-то дурацком ноже класс стонал и лежал на партах. Минаков сиял, как медный таз. Я плакала – ржать мне не позволял статус. Собрав волю в два кулака, я дотерпела, пока фонтан иссякнет, и сообщила громогласно:

      – Спасибо, Минаков. «Два»!

      – Татьяна Витальевна, чё сразу «два» -то? Ну я же выучил, хотите, расскажу?

      – Нет, спасибо. Нечего тут было кривляться. Урок, по сути, сорван.

      Тут звенит звонок, Саша подбегает