Пушкина, Августиновича, Мицуля, Жданко, Штернберга – и другие хорошие человеко-горы. Горы Сахалина и его люди
себе всех трудностей, спускался вниз, в большую долину Пугачевки. Лишь раз мои тапочки топтали ее высокотравье. Ровно одиннадцать лет назад. Но в этот раз я лишь пересеку ее курс. Мне нужен Омуль. Он меня приведет к вершинам.
Уже тороплюсь и не читаю присаживаясь на пеньки. Время тянется к вечеру, а хотелось бы разбить лагерь до темноты. Зная что завтра какой-то дождь, еще и елку хочется подобрать попушистей. Чистота склонов кончается с началом поймы. Я временно спускаюсь к воде. Момент щемящий, я так давно стремился в эти края, и воды Пугачевки как граница, переступив за которые я вхожу в свою небольшую мечту.
Но мечта охлаждается большой горбушей. Убили не размеры, а некоторая степень покусаности. Явно пировал медведь, и как бы не я его вспугнул только что. Вода немного кипела. Не от кипятка, а от рыб. Шел обычный ход горбуши. А значит медведи стянулись сюда со всех округ.
Думаю обмануть судьбу, двигаю прочь, к близкому Омулю. В районе его впадения долина Омуля расширялась и распрямлялась, почти полностью открытая местность светло вдохновляла мое настроение, жаль лишь что пошел бус, это такой мелкий, невидимый дождь, и я заторопился вставать на ночевку. Все вместе это меня и подвело, но подарило грандиозный опыт совместной ночевки. С кем и зачем, о том будет отдельный разговор, а пока я семенил к средней елке. Мне отчего то показалось, что смогу укрыться под ее лапами. Это Омуль, до него по прямой двадцать-двадцать пять метров, только я находился на легкой терраске, а мощь реки пониже, что не контрастировало с логикой. Быстро соорудив палатку и беспомощно попробовав втиснуть кою под сень ели, рванул с двумя котелками за водой к близкой, хоть и низкой реке. Брызгливо, потому что брызгало со всей травы, пробрался к воде и остолбенел. Все берега были исхожены медведями. Берега усыпаны остатками несправедливо погубленной рыбы, впрочем от нее мало что осталось, в основном жабры. Интересно, что медведи не гадят на местах, где едят, ни разу такого не видел. Основные нормы гигиены знакомы и почитаемы и ими.
В большой яме скопилось немало горбуши, и она ждала ночи, когда под прикрытием темноты, как она наивная думала, пойдет вверх по реке никем не видимая. Медведи давно просекли эту фишку, и часто рыбалят именно ночью. Тем более это место медвежий бог как специально спроектировал с этой цель. Яма, в нее стекает ручей по каменному, узкому руслу, а вдоль руслица каменная, низкая, почти на уровне воды, плита. Делать ничего не нужно, ложись на каменный диванчик, выставляй лапу и покидывай рыбку на берег. Довольны все, кроме горбуши.
Похолодев, стало понятно, куда я попал, но двигать уже было поздно, сумерки надвигались, бус стоял невидимой стеной, и дождь был на носу. Примиряясь с судьбой, черпанул воды и пошел готовить ужин.
Наступившая ночь принесла увлекательные результаты. В двадцати метрах от меня кто-то бегал, иногда прыгал. Если бы не шум воды,