как и во всяком другом, я постоянно раздавал статьи о вере, хотя иногда и чувствовал, что кто-то (или я сам) не готов для такого общения. Появлялся некий барьер и стеснение, какого не должно бы быть между сыновьями и дочерьми Адама и Евы, странствующими вместе в одном мире. Ну вот, теперь у вас есть трактат от «байдарочного капеллана».
Вскоре мы вышли в новое озеро. Между плаванием по рекам и озерам такая же большая разница, как между пересечением гор и равнин. На реке – течение, пороги, а то и водопад; постепенно разворачивающаяся панорама, из которой видны только несколько сотен ярдов. На озере – открытые дали, высокие утесы, скалы и островки, величавые деревья и, конечно, волны, которые придают совсем другой дух плаванию. Когда вода спокойна, ее зеркало отражает вечерний солнечный свет и плывущие облака, повторяя картину небес.
Но не всегда облака романтичны и недосягаемы. Вскоре они сомкнулись, и полил самый обычный дождь, поток капель шипел на поверхности воды. На озере негде укрыться, и при продолжении плавания команда могла бы взбунтоваться. Поэтому было решено остановиться у единственного дома, а вечером, если дождь прекратится, заняться рыбалкой.
Надежно поставив «Роб Рой» на берег, сквозь кусты я подошел к скромному жилищу. Внутри была только одна старая женщина. Я нахваливал ее лепешки, и мы с ней сели пить кофе. Было видно, что она удивлена – не сон ли это, незнакомый мужчина, одетый в серую фланель и говорящий какую-то тарабарщину, но уплетающий лепешки не хуже, чем ее знакомые.
К счастью, мне удалось найти на дороге помощников, возможно, просто двоих бродяг. Они были мокрые и усталые, но пошли со мной к лодке, спрятанной под кустом ежевики. Там уже стояли зрители, на этот раз – коровы. Видимо, лодка отвлекла их от любимого занятия – носиться вдоль берега реки с задранным хвостом и яростным мычанием.
С помощью жестов я уговорил достойную старушку дать мне ночлег и втащил байдарку прямо в «спальню», кроватью в которой служила всего лишь солома и выданная мне овчина (как оказалось, густонаселенная); подушкой вполне могли послужить мое пробковое сиденье и макинтош. На ночь я получил также gröd (овсянку) и молоко – роскошь, которой не получишь в отеле. Таким образом, все четыре приема пищи сегодня оказались завтраками.
В комнате стоял один стул и два квадратных деревянных бруска; стены украшали зеленые ветви, которыми можно было отмахиваться от комаров. Хуже всего было то, что не было никакого света. Прекрасное начало ночи: перед сном сидеть часами в темноте, когда не с кем поговорить, а все мысли уже изнурены за день. Тем не менее, после медитации во мраке, когда рядом начал свой ночной концерт младенец, лампа была найдена. Для того, кто любит маленьких детей, справедливо будет слушать их крики не только в удобное время. В одной детской музыке не было бы беды, но я подвергся также упорным атакам войск, выдвигавшихся из своего лагеря в овечьей шкуре.
Если незваных гостей будет всего