лучше вас! Они не знают, что третий ребенок в животе женщины (наконец-то мальчик после двух замечательных девочек) – даун. После родов начнется самое интересное, что еще надо додумать. Кто-то из них обретет покой и счастье.
Где-то слева, параллельно, – старик Арбат, глупо наряженный дураками-правнуками, подмалеванный, выставленный напоказ перед праздными гостями, лишенный возможности рассказывать о любимом, о прошлом.
Сестра Ира живет напротив зоопарка. Дом – не высокий, не низкий, не то серый, не то коричневый, незаметный, закрытый деревьями. И сама Ира такая же незаметная. И ее покойный муж был такой, несмотря на вредность. А вот его дочь вздумала стать громкой и знаменитой. Падчерице ничего не стоит выгнать Иру из квартиры – подобно моей жене, Ира не собственница и даже не прописана. Тогда Ире придется вернуться на Сивцев Вражек. Катастрофа. Для меня.
Мы встречаемся в сквере рядом с грузинской церковью и мастерской Церетели. Падчерица Иры меня не любит.
– Ну, как ты? Как мама, как дача?
– Да ничего. Мама держится, дача стоит. Ты когда к ней собираешься?
– На неделе. У меня отгул.
Ира тяжело прокашливается и, еще не отдышавшись, окидывает меня критическим взглядом.
– Хочешь, я с тобой схожу, помогу выбрать брюки, куртка тебе давно нужна новая, на осень. Да хоть сегодня.
Только сейчас я замечаю, что забыл переодеть брюки и на мне тонкие домашние – давно не стиранные, протертые на коленях.
– Да, и, пока не забыла, – мне соседка рекомендовала стоматолога. В государственной клинике. Берет не много. Дать тебе его телефон?
Я очень люблю Иру. Она тонкий, думающий человек. Но она совершенно не привлекательна. Стыдноватый вопрос: могли ли испытывать влечение друг к другу рано поседевшая худая женщина в очках и ехидный мужчина ниже ее на полголовы, сутулый и лысый? Они прожили вместе лет десять.
Мы ходим по скверу туда-сюда. Я стараюсь не смотреть на массивных клоунов и писателей, охраняющих мастерскую своего создателя. Утешает грузинская церковь с маленькой кондитерской по соседству.
– А как твоя литература? Ответили из издательства?
– Ответили. Приглашают на встречу.
– Боже! И ты молчишь! Наконец-то! Как я рада! Как будет мама рада! Ты ей сказал? Когда идешь?
– Да я, может, и не пойду.
– Ты что, с ума сошел?! Почему?
Ира – библиотекарь. Отличная профессия для того, кто отвергает то, что я называю жизнью. Отвержение не абсолютное – судя по тому, что Ира страстно желает мне напечататься. Она читает все, что я пишу, и дает мне дельные советы.
– Ну, редактор уже по телефону сказал такое, что я просто испугался. Сказал: «Ловко вы поддели Солженицына». Это рассказ «Чужой». Ты помнишь? А при чем тут Солженицын? То есть я о нем думал. Но совсем не в таком ключе, чтобы поддеть. Я его глубоко уважаю, хотя не разделяю, скажем так, политические взгляды. Но я ведь хотел свое состояние передать, когда первый раз оказался во Франции. Понимаешь? Это состояние