подпитку этим настроениям, но и помогали преодолеть ощущение изолированности: с каждой передачей крепло чувство уверенности, что неприятие коммунистического режима – норма для разумного человека. Что человек не может быть одновременно умным, честным и членом компартии – хотя бы один из этих трех показателей обязательно отсутствует. Что безобразия этого режима имеют не локальный, но всеобщий характер.
Магнитофонные записи решали ту же задачу, но языком песен Александра Галича, Владимира Высоцкого, Булата Окуджавы, Юлия Кима. Она, эта песня, глумилась над фальшью официозных лозунгов и норм, превращала абсурд коммунистических установок в комический гротеск, позволяла открыто или эзоповым языком говорить о самых страшных сторонах коммунистической диктатуры.
В нашем доме окна в свободный мир распахнулись с появлением магнитолы «Днипро» примерно в 1964 году. Этот бегемот размером в добрую половину письменного стола и весом килограммов в 25 умел принимать упомянутые выше радиостанции и крутить огромные (с длиной пленки до 500 метров) кассеты с магнитозаписями. Прослушивание радиопередач из-за рубежа стало для меня не только привычным времяпрепровождением, но и своеобразным видом спорта. Передачи беспощадно глушились: по всей стране были развернуты специальные станции, единственной задачей которых было подавление западного радиовещания душераздирающим воем на тех же частотах вещания – такое вот «соревнование идеологий». Но при правильном подключении антенны всегда удавалось прослушивать на фоне воя и полезный сигнал. Так что ползание вдоль стен квартиры с проводом-антенной, залезание с ним на стол и под стол под завывание «глушилок», чтобы добиться оптимального соотношения «сигнал – шум» было непременным атрибутом столичного радиообщения с «за бугром» (так тогда называли страны, не оккупированные Советским Союзом).
Слушать было тем проще, чем дальше от крупных индустриальных центров ты находился. Когда в студенческие годы нас посылали в подмосковные совхозы (сельскохозяйственные предприятия коммунистического типа) убирать урожай, прослушивание вражьих голосов проблемы не составляло. Тут уж помогал достаточно портативный радиоприемник «Спидола» рижского завода ВЭФ размером с толстый том формата А4.
Еще курьезней складывалась в этом плане жизнь в далекой провинции. В 1972 году я вместе с несколькими сокурсниками из Московского горного института завербовался мыть золото на Чукотку. Одно из первых ярких впечатлений от жизни прииска: в столовой сидят и обедают отец с сыном, а радиоприемник, который стоит у них на столе, транслирует «Голос Америки». Позднее в местной радиорубке я прочел приказ по районному узлу связи. В приказе речь шла о том, что радист какого-то поселка включил в местную радиосеть передачи того же «Голоса Америки», указывалось на недопустимость подобных действий и щедро раздавались взыскания. От больших