уезда[110]. Псаломщик Е. Никольский просит о рукоположении на основании того, что на его попечении находятся семеро братьев и племянников[111]. Содержать своих сестер и братьев приходилось учителю А. Базилевскому[112]. Одновременно обучение в семинарии было связано с определенными обязательствами перед Церковью. По словам митр. Вениамина, многие «учились не для священства, а чтобы получить места преподавателей, иногда – чиновников, и лишь 10 процентов шли в пастырство»[113].
Такое явление было характерно не только для начала XX в. Император Александр I в начале своего царствования в 1801 г. отменил запрет Павла I о выходе из духовного звания, но уже в 1803 г. от этого закона пришлось отказаться: воспитанники семинарий стали покидать духовное звание в таком множестве, что способных людей не хватало даже на важнейшие епархиальные места[114]. Получение духовного образования даже за свой счет было дешевле обучения в светских учебных заведениях. Власти пытались удержать учащихся в духовном ведомстве, предоставляя им льготы и связывая определенными обязательствами: по окончании духовной семинарии выпускник «в случае непоступления на службу по духовному ведомству или на учебную службу в начальных народных школах, согласно § 169 Устава духовных семинарий, обязан возвратить сумму, употребленную на его содержание в семинарии»[115]. Таким образом, духовное образование было практически единственным доступным образованием для духовенства, хотя оно еще крепче привязывало его к духовному сословию, делая практически невозможным выход из него.
Духовенство, живя в деревне и полностью материально завися от крестьянства, было значительно образованнее последнего и имело более высокие социальные требования с соответствующим уровнем расходов. По своему образованию и жизненным потребностям духовенство могло приравниваться к земскому чиновничеству – само оно причисляло себя к интеллигенции.
§ 3. Назначение на место
Согласно церковным канонам, рукополагаться в диаконы мог мужчина, достигший 25 лет, в священники – 30[116], но на практике это правило не соблюдалось. По окончании семинарии молодой человек мог стать священником в возрасте 23–25 лет, иногда – в 21 год, то есть канонически допустимый возраст не имел существенного значения в вопросе о рукоположении – главную роль в начале ХХ в. играли соображения материального порядка, поскольку будущему клирику было необходимо кормить семью, а зачастую и ближайших родственников: родителей, братьев, сестер. Например, в 21 год стал священником в церкви Космы и Дамиана в селе Меткино Подольского уезда будущий священномученик Петр Розанов. Подобная практика была не только в Московской епархии. В 21 год был рукоположен во иереи свщмч. Михаил Розов в селе Архангельское Ярославской губернии[117]. В 25 лет стал священником свщмч. Владимир Хираско в Минской губернии[118]. В 21 год священнический путь начал свщмч. Виктор Европейцев