с постели, все также прикрываясь подушкой.
– Как третий месяц беременности? Ты же говорила, что на таблетках?
Остановившись на миг, расхохоталась. Ситуация вырисовывалась, как в дешевых мыльных сериалах: герой изменяет главной героине, любовница беременна, а он не при делах.
– Зайка, а как твое имя? – с улыбкой на губах спросила у лахудры лилейным голосом.
– Анфиса, – ответила та, не понимая смену моего настроения.
– Вот что, Анфиса. Забирай Серёженьку к себе. У вас скоро будет ребеночек, ему нужен отец. Я ему вот тут вещички как раз собрала.
Прикрыв чемодан, попрыгала на нем немного, дабы утрамбовать все, что туда влезло. С усилием, но мне удалось его закрыть. Не дожидаясь, когда голубки оденутся, покатила чемодан на выход.
– Лерочка, не надо. Ты неправильно все понимаешь, – раздалось жалобное за моей спиной, – этого не может быть! Анфиса что–то перепутала! Она не может быть беременной от меня!
Остановившись в дверях, произнесла не оборачиваясь:
– Я два с половиной года вкалывала, чтобы добиться должности заместителя начальника отдела. Еще полгода работала, как проклятая, чтобы мы могли снимать хорошую квартиру в элитном спальном районе. Да такую: с отдельной комнатой, где ты, козёл, мог писать свою диссертацию. Ты развлекаешься с какой-то Анфисой! Сколько их было до Анфисы, пока я задерживалась на работе?
Не дожидаясь, что бывший ответит, продолжила путь к входной к выходу. В прихожей, с открытой входной дверью, глядя на многочисленные коробки, простояла не менее пяти минут. Рыжая из спальни вышла, натянув облегающее платье. Худая, длинная, местами нескладная, как подросток. Я поморщилась. Что он в ней нашел? Рост, что ли, понравился? Она же выше его на целую голову! Сняв с вешалки ее шубу, швырнула на лестничную площадку, туда же полетели сапоги и чемодан Серёженьки.
– Лерочка, не надо, одумайся! – бывший появился в прихожей вслед за лахудрой. – Ты потом будешь жалеть! А что скажет твоя мама!
– Маму не трогай, она меня поймет! – заорала я, не сдержавшись. Как он может вспоминать о моей маме сейчас.
Схватив его ботинки и куртку, бросила их за дверь, под ноги лахудры.
– Держи, сейчас получишь содержимое, – крикнула ей, оборачиваясь к бывшему. – Ты сам выйдешь или мне тебе помочь?
– Ты еще пожалеешь, – произнес он сквозь зубы, проходя мимо меня.
– Пожалею, если прощу и оставлю все как есть, – крикнула вдогонку, с грохотом закрывая дверь.
Облокотившись на закрытую дверь, минут десять стояла в прихожей, судорожно сжимая и разжимая кулаки. Ярость, накатившая волной, постепенно отпускала. В груди начинало болеть от злости на Серёженьку и на саму себя за слепоту и глупость. На этого козла я потратила шесть лет своей жизни. Строила планы, собирала деньги на свадьбу. Последних три года вкалывала на работе, как проклятая. А все потому, что Серёженька пишет диссертацию, он будущий профессор, ему надо заниматься. Так вещала его мама каждый раз, когда мы ходили к ней в гости.