hang your head in sorrow and please don’t cry…»20, – тихо пою, глядя в глаза Триши.
Сердце предательски замирает каждый раз от этой песни. Почему?
Ох, причин несколько. Во-первых, композиция очень красивая.
Во-вторых, её очень любила моя мама. Это была её любимая, наравне с Knockin’ On Heaven’s Door.
В-третьих, после маминой смерти я мог слушать только её, веря, что во время прослушивания или по мере того, как я пою, мама где-то рядом. Но при этом, она почему-то ассоциируется у меня с жизнью и надеждой, а не смертью и забвением. Поэтому, закрывая глаза, я вижу маму, а, открывая, вижу Тришу. И это меня балансирует, возвращая в настоящее. Хотя, с другой стороны, от этого ещё сложнее, если честно. Но ничего не поделаешь. Так надо. Так будет лучше. Почему? Об этом расскажу как-нибудь потом.
– «Give me a whisper and give me a sigh,
Give me a kiss before you tell me goodbye…»21, – практически шепчу, стараясь дышать глубоко и размеренно.
Сердце стучит в горле, сильнее обхватываю стойку микрофона, неотрывно смотря в карие глаза.
– «I’ll still be thinking of you
And the times we had, baby…»22, – тяну, наблюдая, как глаза Триши наполняются слезами.
Каждый раз такая реакция у неё на эту песню. У меня тоже, но я свои сдерживаю. Когда становится совсем тяжело, я просто закрываю их, продолжая петь. Слава богу, голос меня не подводит и не дрожит. Вроде бы.
Все медленно танцуют и подпевают, мои друзья плавно покачиваются со своими девушками, Хлоя начинает играть соло. Но во время исполнения этой песни я практически никого не вижу. Я между небом и землёй. Между смертью и жизнью. Между прошлым и будущим. Между воспоминаниями и реальностью. Между серыми глазами мама и карими Триши. Между верой и надеждой. Между потерянными мечтами и несбыточными мечтами. Между тем, чего я лишился и тем, что никогда не обрету. Между чувством вины и его последствиями. Между памятью и фантазией. Между утраченной заботой и приобретённой опекой. Между болью и наслаждением. Между слезами и трепетом. Между отчаянием и счастьем. Между страхом и желанием. Между одиночеством и единением. Между грустью и радостью. Между криком и шёпотом. Между любовью и…
– «And please remember, that I never lied,
And please remember, how I felt inside now, honey…»23, – чёрт, тяжело становится, Джей помогает мне на бэк-вокале. Обхватываю стойку второй рукой и смотрю вперёд перед собой. Вкладываю всю душу в каждое слово. Пою о ней, для неё, ради неё. Каждое выступление. О ком, спросите вы? Я уже всё сказал…
– «And don’t you cry tonight,
And don’t you cry tonight,
And don’t you cry tonight, there’s a heaven above you, baby,
And don’t you cry…»24, – закрыв глаза, тяну любимые слова. Когда-нибудь. Может быть…
– «Baby, maybe, someday…»25, – открыв глаза, нахожу её, карие.
Сердце замирает, но всё равно стучит. Всё равно бьётся. Всё равно жизнь продолжается. Всё равно через неделю всё повторится. Всё равно всё будет идти своим чередом. Всё равно никто, кроме меня, не виноват, в том, что произошло в моей жизни и я не могу это исправить. Это жизнь…
Допев, на секунду прикрываю глаза, чтобы собраться