народа нгояма хоронят вместе с их женами, – после недолгого молчания сказал Джелани. – Таков наш обычай.
Гамадриаде показалось, что сердце в ее груди перестало биться.
Джелани опять помолчал, а потом спросил:
– Что бы ты сказала, если бы я предложил тебе быть похороненной здесь? – И, как будто опасаясь, что она не поймет его, пояснил: – Вместе со мной. Когда придет наше время.
Гамадриада долго не отвечала. И когда Джелани начал уже тревожиться, тихо произнесла:
– Знаешь, я только сейчас поняла, где хотела бы обрести свой последний приют, когда умру.
– И где же? – чувствуя, как у него перехватывает дыхание от волнения, спросил Джелани.
– Нос loсо, – ответила гамадриада. – Здесь, в этом месте.
Глава 6
Джеррик с нескрываемым презрением смотрел на Вигмана, позорно провалившего такое простое задание.
– Фергюс уверяет, что у него нет времени на поездку в Берлин, – лепетал гном, снова и снова повторяя одно и то же. – В августе он ждет в гости внука, а в сентябре…
По мнению Джеррика, гном был просто жалок. Кобольд раскаивался, что доверился Вигману. Можно было заранее с уверенностью предположить, что он сядет в лужу, как говорят в подобных случаях люди.
Но знал Джеррик и то, что послать к Фергюсу ему было некого. Все, кому он мог доверять, были слабыми, безвольными, ничтожными существами. И не случайно. Именно таких он, Джеррик, приблизил к себе, возглавив Совет XIII. На их жалком фоне он казался самому себе великим, мудрым и могучим правителем. И теперь ему приходилось расплачиваться за это.
Сейчас ему позарез был нужен кто-то похожий, пусть даже отдаленно, на Филиппа Леруа…
Вспомнив о молодом рароге, Джеррик загрустил. По-своему кобольд даже любил Филиппа. Да и как могло быть иначе, если тот не, задумываясь, выполнял любую его прихоть. А однажды по его приказу даже утопил в озере своего родного отца, рарога Мичуру.
Подумав об этом, Джеррик с тревогой взглянул на Вигмана. Но гному явно было не до чтения мыслей обвинявшего его в трусости и чуть ли не в измене главы Совета XIII. Обливаясь холодным потом, он стоял почти навытяжку перед кобольдом, который вальяжно развалился в любимом кресле покойного эльбста Роналда. Кресло было изготовлено из красного дерева в мастерской Томаса Чиппендейла, крупнейшего мастера английского мебельного искусства восемнадцатого века. Впрочем, едва ли это имя было известно эльбсту. Просто он любил роскошь, и при жизни окружал себя ею. А Джеррик наследовал его личные покои вместе с должностью.
На стенах этой комнаты, почти соприкасаясь рамами, висели картины великих художников разных эпох, некогда украшавшие лучшие музеи мира, но украденные и навсегда пропавшие для людей. На полу лежали бесценные средневековые европейские гобелены и восточные ковры. Инкрустированная золотом мебель была изготовлена из дерева самых ценных пород. Тяжелые парчовые занавеси на окнах заканчивались литыми золотыми кистями, каждая из которых стоила