мама обожала все красивое, изящное, изысканное. И сама она была похожа на хрупкую китайскую вазу, наполненную розами на высоких стеблях: изящная, красивая… дорогая.
Отец днями и ночами пропадал на работе. Алина мама очень гордилась тем, что «сама сделала себе мужа из ничего». Она так и говорила своим гостям:
– Если бы не я, то Валерий так бы и сидел в каком-нибудь зачуханном НИИ, а теперь он – начальник базы! Ой, если бы вы только знали, чего мне это стоило. Сколько я просила, сколько потратила нервов на то, чтобы мы жили по-человечески!
Гости согласно кивали головами. Обстановка новой кооперативной квартиры говорила сама за себя. Престижный район с видом на набережную, зеркала, хрусталь, модная стенка и кухня, буквально напичканная заграничной техникой. Мало, кто мог похвастаться таким богатством! В баре (господи, многие и слова такого не знали) хранились марочные вина и коньяки, а на столе красовались тарелочки с тонко нарезанным пармезаном и финским, сухим как палка, сервелатом. К винам полагался виноград, который свисал живописными гроздьями с вычурной фруктовой вазы. В этом доме даже еда была частью эстетического культа, поэтому тушеной картохи и пирогов с капустой здесь никто и никогда не предлагал.
Алю «подавали» к столу, как дополнение к культурному досугу. Она в чудесном бархатном платье, с тугими светлыми кудряшками, которые так шли к фарфоровому личик и синим глазкам, вежливо здоровалась с публикой и усаживалась к пианино. Несколько бойких полек и грустных элегий приводили гостей в восторг и умиление.
– Какая хорошенькая девочка! Прелесть просто, – взвизгивала одна из пожилых дам и старалась чмокнуть Алю в лоб.
У Али краснели уши, но она терпела. Стараясь незаметно стереть с лица следы от жирной помады, Аля еще немного присутствовала на взрослом вечере, ответив на несколько дежурных вопросов: в каком классе учится, как у нее успехи, и любит ли она своих родителей. После этого мама царственно целовала дочь в макушку и отпускала «отдыхать». Дальше следовал длинный монолог о том, как тяжело устроить талантливого ребенка в английскую школу, какие рвачи – репетиторы. И, конечно же, о том, что, несмотря на трудности, кучу испорченных нервов и сил, мать все равно добьется для своего ребенка «всего самого лучшего». Участие Алины в таких разговорах совершенно не требовалось.
Отец, так же как и дочка, практически не появлялся на званых вечерах. Его функция была давным-давно определена: содержать семью и не устраивать драм. Он принял эти условия и жил своей неведомой жизнью. Иногда Алина краем уха слышала из телефонных разговоров матери, что Валерий «совершенно отстранился от нее, не увлекся ли он кем-нибудь».
Алю такие новости не удивляли, она очень хорошо понимала, что означали слова матери. Но волновалась мало. Потому что знала: папа никогда ее не бросит. Потому что любит больше своей жизни. Он сам так говорил, тысячу раз, зарываясь в пушистую макушку дочери. Если у отца не случалось никаких дел на редкие выходные, он усаживал Алю в свою машину и увозил