в полированные двери персональных кабинетов. Так что, не беспокойся, не бесись, не суетись и не вздумай заниматься частным сыском, а допивай своё пиво, и идём смотреть футбол.
– Как ты можешь так спокойно пить пиво, смотреть телевизор, зная то, что ты знаешь?
– Жизнь, брат, всему научит.
– Но я не таков – меня ещё не учила жизнь. Будь уверен, я сидеть не буду. Я сейчас пойду и что-нибудь натворю.
– Сиди, – сурово сказал Зубков. – Что ты удумал?
– Пока не знаю. Наверное, пойду к старухе, скажу, так, мол, и так – я тебя подозреваю, давай колись, как ты жиличку замочила.
– Ну, разумеется, твой приход и решительный натиск собьют старуху с толку – она растеряется и покается. Да она тебя на порог не пустит – скажет, ордер, мильтон, давай. А ордер тебе в прокураторе так и дали. Держи карман. Захотят они, чтобы какой-то лейтенант-выскочка их заслуженного следователя мордой да в дерьмо. Нет, брат, все твои движения заранее обречены на провал. Уж я-то знаю.
– Забыл? – я участковый, вхож во всяк и куда угодно. По крайней мере, отсиживаться на диване и ломать голову не собираюсь.
Зубков обиженно поджал губы, смерил собеседника взглядом.
– Участковый детектив, – покачал он головой. – Троицкий Анискин. Вот уж не думал, что доживу до такого дня. У тебя на Ватсона вакансий нет?
– Нет, – хмуро отозвался Дима.
– Я так и думал, что моя репутация покажется сомнительной. Что ж, желаю удачи.
Расстались они холодно.
После разговора с Зубковым лейтенант Логачёв ещё несколько дней ходил в сомнениях, не зная, как взяться за задуманное, с какой стороны подкатить к старухе, чтобы выстрелило наверняка, чтобы не случилось осечки. Думал, думал и решил побеседовать с подружками погибшей студентки.
Искал обеих, но нашёл только Веру, нашёл в институте. Они спустились на лестничную площадку, беседовали, стоя у окна. Вверх, вниз сновали студенты. Девчонки с интересом поглядывали на долговязого лейтенанта, подмигивали Вере. Она краснела и сбивчиво рассказывала:
– Мы с того вечера у бабки не живём. Мне комнату в общаге дали, а Зинка со мной нелегально. Спим на одной кровати.
Дима представил, как девушки, обнявшись, спят на узкой кровати. Вспомнил свою, широченную, и спальню вспомнил в родительской трёхкомнатной квартире. Но не сочувствие кольнуло его сердце, а зависть к Зине. Вот бы с кем он махнул, не глядя – скромница Вера ему определённо нравилась.
– Ой, а вы знаете, – вспомнила Вера и, разволновавшись, взяла лейтенанта за широкую кисть. – На другой день, когда мы свои вещи забирали, бабка на нас смотрела, чтобы мы её не прихватили. Тут прибежал мальчишка – правнук бабкин. Посмотрел на нас и говорит: «Баба, это та тётя, которая умерла, фотографию мне дала». Вот скажите, зачем Людке дарить свою фотку какому-то сопляку?
Дима не ответил, уселся на подоконник, вытянув длинные ноги.
– А как вы думаете, зачем старухе убивать своих квартиранток?
– Не