кухне послышался скрип стульев. Суета. Звон тарелок.
Кажется, нас будут кормить. Я бы не отказалась от бульона. Пусть и самого дешевого.
Звук шагов. Входная дверь со стоном открылась и резко хлопнула. Дядя Маркуса ушел.
Но расслабиться я не успела: на пороге комнаты появилась женщина.
– Уже поздно, молодые люди, ужинаем и готовимся ко сну. Вы уж нас простите, мисс Илистрон, но чем богаты, тем и порадуем за столом. Маркус, сынок, подумай, как удобнее устроить своих друзей.
Я покосилась на диван. Он бы мне вполне сгодился. Но сама мысль, что я останусь здесь на ночь, пугала. Все было не так, как всегда.
Поднявшись со стула, выглянула в окно: вместо голубого неба и крыш небоскребов я видела нижнюю платформу станции и бесконечные потоки людей.
Трущобы жужжали, словно улей, и спать совсем не желали.
– Лидия займет диван, – по-хозяйски распорядился док. – А ты, Ан, ложись на полу. Я кину тебе одеяло. Если будет твердо…
– Нет, нормально, – быстро согласился Друз. – Я к такому привыкший.
– Отлично. – Женщина негромко хлопнула в ладоши. – Вы, я вижу, приютский?
– Заметно? – Эта реплика помощника меня озадачила.
– Я же тетя психотерапевта, – отшутилась она.
Моргнув, я обернулась на мужчин.
Все, что я желала сейчас, – это смалодушничать и вернуться в огромное здание Илистрон-хауса. Забиться в свой кабинет, откинуться на спинку кресла и закрыть глаза.
– Как раньше уже не будет, Лидия, – прошептал надо мной Маркус, тихо приблизившись. – Диван твой, сестренка. И знай, моя маленькая подружка, все будет хорошо. Просто заучи эту фразу и повторяй, как мантру, пока не поверишь в эти три слова.
– Нет, метод не сработает, док. Кого мы обманываем, ничего не выйдет…
– Лидия, соберись! Ты никогда не ныла, чего сейчас начинаешь. Я твой друг. Мы начали игру, так собери всю свою смелость и иди со мной до победы. Я обещаю, там, в конце пути, тебя ждет много сюрпризов. Но для того, чтобы принять их, ты должна вырасти.
– Док, мне уже не двадцать…
– Тебе все еще пять, и этого ребенка в тебе пора выводить в свет. В доме лишь ты, я, Друз и мои приемные родители. Думаешь, они опасны для тебя?
– Они…
– Нелюди? – Он весело усмехнулся. – Как и ты. И Друз. В груди моей тетушки бьется искусственное сердце. Ведь ты не думаешь, что от этого я должен любить ее меньше или она стала для меня кем-то другим?
– Не надо сравнивать меня с вами, док. Я вижу, куда ты ведешь. Вроде как и я достойна того, чтобы меня любили.
– Вот именно, сестренка. Тебя любят, и не нужно заслуживать право на это чувство. Ты слишком долго шла на поводу у своих страхов. Определись хотя бы, чего ты боишься, а лучше – кого?
Зло стиснув челюсти, я отвернулась к окну.
Сверху послышалось шипение шлюза. Мгновение – и на платформу с грохотом влетел ярко подсвечиваемый неоном состав.
Последний рейс.
Перед глазами развернулось расписание метро. Время отправления и прибытия вспыхивало желтым, раздражая.
Тряхнув