в паралич. В любую секунду они могли обрушиться на машину.
Тут водитель обернулся ко мне полностью, желая узнать, почему я молчу. На лице его был написан большой вопрос.
– Учиться, учиться приехал, – почти закричал я. – Вы на дорогу смотрите!
Шофер удовлетворенно кивнул и некоторое время действительно смотрел на дорогу.
Но вот кепка дрогнула и снова двинулась в мою сторону.
– А откуда приехал учиться-то?
– Из России. Из России приехал. Вы за проезжей частью следите!
– А чего за ней следить, у нас движение спокойное.
С этими словами – нет-нет, да что же это такое! – он сунул в рот трубку, отпустил руль, стал хлопать себя по карманам, разыскивая спички.
Гранитные стены должны были немедленно расплющить машину, изломать двери, расколотить стекла.
Между тем ничего ужасного не произошло. Машина как по ниточке катилась по середине дороги и поворачивала там, где нужно. Но немногие седые волосы, которые есть у меня, появились именно в тот момент.
Наконец, водитель закурил и снова повернулся ко мне, намереваясь продолжить разговор.
Но я не давал ему особенно разговориться и умудрялся отвечать на вопросы, когда они только зарождались под его кепкой.
Шофер был большим любителем задушевной автомобильной беседы. Художественное автомобильное слово для него, безусловно, было важной деталью пассажирского извоза. А я душил его слово на корню.
Но я боролся за свою молодую жизнь. И за его пожилую, между прочим, тоже. В итоге водитель умолк и до конца пути не проронил ни звука.
Тем временем гранитная стена на обочине ожила и превратилась в живую изгородь. Ехать стало веселее. В какой-то момент изгородь расступилась, и наша машина юркнула в образовавшийся проем. Она скатилась с горки и, захрапев как лошадь, остановилась.
За окном виднелась часть каменной стены с окном. Трудно было сказать, зданию какого века она принадлежит, но я мог сказать совершенно точно, что к зоопарку оно не имеет никакого отношения.
7
А ведь шофер был мною обижен. За такую обиду он мог завезти куда-нибудь в глухое место и… Хотя вряд ли нашлось бы на этом острове место, которое можно было назвать «глухим». Здесь все хорошо обжито и довольно густо заселено.
– Англичане верят в загробную жизнь, сынок, – сказал вдруг шофер. – Они считают, что умирает только тело, а душа живет вечно. А что происходит с душой русского?
– Точно не известно, – отвечал я. – Известно только, что русская душа – загадка. Но куда это ты завез меня, отец?
«Отец» удивленно посмотрел на меня.
– Как куда? Ты что, сынок? Куда просил, туда завез. Поместье Ле Ное, Международный центр, обучающий сохранению природы. Короче – МЦОСП.
– МЦОСП?
– Куда просил, туда и привез. Идем.
Я выбрался из машины и, поднявшись вслед за шофером по гранитному крыльцу, вошел в коридор.
В коридоре стояли и разговаривали четыре человека.