глинтвейн? – спросил Максим.
– Да, люблю, – ответила я, замирая. Интересная, все-таки, ситуация. Напротив меня, на моей кухне, сидит Севастьянов и обещает мне глинтвейн. Я встала. – Что ж, спасибо вам, Максим. Вам, наверное, пора. Да и мне пора. Книги чинить, – я усмехнулась и пожала плечами.
– Я никуда не тороплюсь. Я вам помогу. – Тут же отозвался Максим. Пионер! Герой!
– Ах да, вы же до пятницы совершенно свободны! – хихикнула я.
– Да, так точно, – Максим улыбнулся. – Эльга Сергеевна, разрешите вам помочь?
– Зачем?
– Просто. Так много книг. А вы одна. Вы с ними долго провозитесь.
– Но до пятницы-то я управлюсь! – я расхохоталась. На душе было легко. И с Максимом было так просто!
– Отлично! – Севастьянов встал из-за стола. – Идемте лечить книжки!
Когда я взглянула на часы, то поняла, что прошло от силы минут сорок. И не понятно, то ли это время пролетело мгновенно, то ли напротив, длилось целую вечность.
Мы с Максимом сидели на полу, между нами была стопка книг. А еще нам пела музыка. Я, как и Севастьянов, тоже люблю немного печальную музыку. Она навевает интересные мысли. Но сейчас и без музыки все было довольно интересно. По крайней мере, для меня. Это уж точно!
За окнами уже стемнело, все же осень. А в моей квартире было сумрачно. Когда мы только пришли, было еще светло. И вот сейчас погода как никогда играла нам на руку и создавала интимную обстановку. В комнате на стене горел один только ночник, и все. Да на кухне горела настольная лампа, я забыла ее выключить. А кухня у меня темная. В том смысле, что ее окно загораживает яблоня. Зимой это не проблема. А вот осенью – да, недостаток. Еще вечер не наступает, я зажигаю ночник. Собственно, для этого я его и приобрела. Да, а весной и летом, хоть освещения тоже маловато, – зато какая красота! Летом, когда смотришь в окно, кажется, что ты не в Москве живешь, а в деревне. Прямо перед окном – ветки с яблоками. А весной, когда распускаются цветы – просто рай. Да, да. Однажды я вечером выглянула в окно – и там эти крупные, белые цветы перед глазами. И я подумала: «Если бы рай был, он бы выглядел именно так»…
О, что-то я отвлеклась. Говорю же, это музыка. Она так на меня действует. И сумрак. И ночник на стене. И Севастьянов напротив. Нас разделяет всего лишь какая-то стопка книг. Но наши руки постоянно соприкасаются.
– Вы не устали, Эльга Сергеевна? – спросил Севастьянов.
– Ну, не знаю, – я пожала плечами.
– Может, я сделаю глинтвейн? Я все равно обещал. Так почему же не сейчас? У вас есть фрукты?
– Посмотрите на кухне. Должны быть.
И я продолжала чинить книги. Не хотелось, чтобы этот вечер заканчивался. Так это говорится? Да нет. В нем нет ничего особенного. Подумаешь, мне помогает студент! Но… хотелось, как это тоже говорится, чтобы этот вечер длился подольше… Как хорошо, что Петраков поленился и, чего греха таить, испугался переезжать ко мне. Сейчас бы я тогда чинила книги с Петраковым. Это в лучшем случае. А то бы совсем одна. А так – у меня есть своя норка. Что хочу тут, то и делаю. Отдыхаю. Наслаждаюсь. Общаюсь с красивыми студентами. Я хмыкнула.