Тебе нравятся мужчины? – подколола я Петракова, ненавидящего геев.
– Ты что, дура, Казакова, да? – заорал Петраков и стукнул кулаком по рулю.
– А почему сразу дура? Это ты ведь заметил, что мальчик симпатичный!
– Ну и что? Ты же ведь можешь замечать, какая женщина красива, какая нет, – но ты ведь после этого не лесбиянка!
– Что дозволено Юпитеру…
– Не надо умничать, Казакова! И не делай из меня дурака! Я просто буду пристально за тобой следить!
– Вот этого не надо, – холодно сказала я. – Уволь. Если не доверяешь мне, лучше давай сразу расстанемся.
– Ты этого хочешь?
– Нет. Но ты сам начал этого разговор. Я не хочу, чтобы за мной постоянно следили. Это просто бред! И я не желаю в этом участвовать!
Петраков резко остановил машину.
– Скажи, Эля, ты хочешь жить со мной?
– Да. Поехали. Я опоздаю.
Петраков тронул машину и покосился на меня, скорбно скривив губы.
– Мы будем жить с тобой дальше?
– Да, если ты перестанешь так глупо меня ревновать. Пойми, если бы я изменяла тебе с этим молодчиком, как ты выражаешься, я бы не настаивала жить с тобой вместе. Ты это понимаешь?
– Кто вас, женщин, вообще понимает? – буркнул Петраков.
Но тут, наконец, мы подъехали к институту. Я чмокнула недовольного Петракова в щечку и быстро вышла из машины.
– Ты сегодня домой, к нам? – спросил Петраков, делая ударение на «нам».
– Да, мишутка. Твоя зайка сегодня сбежит пораньше и приготовит восхитительный ужин! – Я приняла форму буквы зю, чтобы Петраков услышал мой ответ, сидя за рулем.
– А если опять наступит горячка с починкой книг или что-то в этом роде?
– Тогда зайка позвонит мишутке и попросит его не волноваться.
– Знаешь что, Казакова, если сегодня у тебя вновь случится какой-либо форс – мажор, я тебе не поверю.
– Опять угрозы? – изогнула я бровь.
– Нет. Я просто тебе не поверю.
– И что, бросишь меня?
– Вот этого я не знаю.
– Ладно, хватит, не хочу говорить в подобном тоне, согнувшись у твоей машины, это, по крайней мере, странно!
– За тобой вечером заехать?
– Нет, после работы я в магазин, за продуктами, надо же тебя задобрить!
– Тогда я заеду. Затаримся на неделю.
– Нет, затариваться на неделю будем в пятницу. Все. Я тебе позвоню.
– Ладно. И кстати, Казакова, узнай там про своего убогого. Не верю я в его выпадающий сустав. Что он, Железный Дровосек, что ли?
И не успела я возмутиться, Петраков перегнулся, захлопнул дверцу, и газанул. Я еле успела отскочить от машины, разогнувшись! Вот гад, а! А ревнивый-то какой! Оказывается! И мне это категорически не нравится! Что за ерунда получается, теперь я у Петракова на поводке? И вечерами он будет приезжать за мной? А если я захочу поехать к Ирке, он попрется со мной? Нет, с этим надо что-то делать. И я знаю, что. Мне тоже надо заподозрить Петракова. Устрою ему разбор полетов и запрещу следить за мной. Ему-то ведь точно не понравится, если