у бывшего инженера. Шарф у того все равно бы отобрали в бараке, а так он получил за него вполне солидную компенсацию.
– Жаль, что ты уезжаешь, – сказал санитар. – Хороший ты парень, береги себя!
– Вы тоже себя берегите, – ответил Сергей. – Бог даст, еще свидимся!
Санитар промолчал. Сколько он перевидал людей за восемь колымских лет – ни с кем ему не довелось встретиться во второй раз. Большинство его знакомых уже лежали в мерзлой земле, а остальные были рассеяны по множеству лагерей на гигантской территории, раскинувшейся от Охотского моря на юге и до Ледовитого океана на севере, от Японского моря на востоке и до Якутии на западе. Хотя и западнее Якутска было множество гиблых лагерей, но это уже считалось материком; слишком велики были расстояния, от которых с непривычки захватывало дух.
Сергей крепко пожал костлявую руку и, кивнув на прощанье, пошел на вахту.
Там уже метался начальник оперчасти со списком в руках.
– Где Осипов? Вот гад! Опять куда-то смылся. Ну я ему устрою… – Обернувшись, увидел Сергея и закричал издали: – А ты чего тянешься? Быстро залазь в кузов, сейчас поедем.
Сергей подошел к двухосному грузовичку с длинными бортами, вдоль которых уже сидели заключенные. У всех был пришибленный вид, на головы натянуты зимние шапки, телогрейки и бушлаты завязаны на все веревочки и тесемки. Все уже знали, что едут в глубь континента, туда, где июльский снегопад никого не удивляет, а зимой морозы бывают под шестьдесят градусов. Сергей заметил у лагерных ворот Зубенко. Тот смотрел на него не отрываясь и, кажется, готов был броситься с кулаками. Никак, видно, не ожидал, что добыча уйдет у него из-под носа. Будь его воля, он бы застрелил Сергея сию секунду. Но он видел список в руках у главного опера и понимал, что если Сергей значится в этом списке, то ничего уже сделать нельзя. Он уже не принадлежал этому лагерю. Вот если бы Зубенко назначили в сопровождение этапа, тогда бы, пожалуй, он что-нибудь придумал. Он и предположить не мог, что Сергея заберут прямо из больницы. По его подсчетам, тому оставалось лечиться еще недели две – так говорил один из фельдшеров. Да и врачиха к нему благоволила – это он тоже видел. Как же она допустила?.. Ответа на эти вопросы не было, и Зубенко кусал с досады губы, злясь на целый свет и стараясь скрыть свою злобу. Получалось, что заключенный, набивший ему морду при всех, уходил из лагеря на своих двоих, и вряд ли теперь дороги их пересекутся.
Сергей видел сложную игру чувств на лице своего врага. Не сдержавшись, он ухмыльнулся и показал Зубенко крепко сжатый кулак, но так, чтобы этот жест выглядел естественным. Просто он вскинул руку, замер на мгновение, на что-то там пристально посмотрел, а потом ухватился этой рукой за высокий борт и одним махом запрыгнул в кузов. Уже оттуда снова посмотрел на остолбеневшего надзирателя и громко захохотал.
Его тут же дернули за рукав.
– Э, ты чему радуешься? Спятил, что ли?
Сергей посмотрел сверху вниз на сидящего прямо на досках круглолицего парня и, не переставая улыбаться, ответил:
– Да я тут фраеру одному сюрприз