не давать им повода для подобных разговоров, наши историки и военачальники, по всей видимости, не без указания «сверху», обходили это обстоятельство молчанием. Читая воспоминания наших ветеранов о событиях той поры, читатель очень редко может встретить сетования на плохие погодные условия. Но в данном случае речь идет не о том, кто и что говорил, а о том, влияли погодные условия на ход боевых действий или нет. И надо честно признать, что влияли, и влияли очень сильно. Но страдали от них не только солдаты и офицеры противника, но и советские бойцы и командиры, и еще неизвестно, кому было тяжелее. Не надо забывать о том, что в частях и соединениях Красной армии имелось большое количество выходцев из республик Средней Азии и Закавказья, для которых подобные погодные условия были еще более сложными, чем для немцев и их европейских союзников.
Сетовать на что угодно, лишь бы оправдать свои неудачи и поражения, – это удел слабых. Наши отцы и деды никогда не позволяли себе оправдывать поражения первых месяцев войны погодными условиями. Они старались вообще об этом не говорить, но именно этот факт через много лет после войны породил у людей некоторое недоверие к событиям того периода времени: если погодные условия были тогда очень тяжелыми, то почему мы это скрывали?
Умалчивание о чем бы то ни было сильнее бьет по репутации победителей, чем побежденных. Этого идеологи нашего государства прошлых лет явно не учли, а ведь русская поговорка гласит: «Шила в мешке не утаишь». А то, что вермахт оказался не готов к подобному развитию событий, только лишний раз свидетельствует о том, что в военном деле нет мелочей.
Очень интересно высказался относительно оценки командованием вермахта погодных условий, бывший начальник штаба 258-й пехотной дивизии полковник В. фон Рибен:
«…Наше высшее командование забыло в свое время включить в соотношение сил основного союзника русских – грязь. Когда оно продолжило использовать против грязи свой инструмент блицкрига – техническое превосходство, то этот инструмент вдруг затупился. А когда ранней зимой дороги снова стали проезжими, то инструмент к тому времени уже поизносился… »[46].
Ознакомившись с приказом командующего фронтом об организации обороны на Наро-Фоминском направлении, комбриг Д. П. Онуприенко отдал указание полковнику Б. В. Сафонову немедленно связаться со штабами соединений, которые вошли в состав армии, уточнить обстановку, сложившуюся в полосе их обороны, и приступить к подготовке плана действий на ближайшие дни. Дмитрий Платонович понимал, что пока не прибудет новый командующий армией, вся тяжесть организационной работы будет лежать на нем. Положение усугублялось еще и тем, что до сих пор не было начальника штаба армии. На эту должность после излечения в госпитале должен был прибыть генерал-майор А. К. Кондратьев.
Безусловно, Д. П. Онуприенко был обижен отстранением от должности командующего армией,