интересные выводы по социальным и политическим вопросам. Он впервые отметил, насколько несопоставимыми выглядели итоги похода в контексте развития гражданского конфликта на Северном Кавказе весной 1918 года, с одной стороны, и с позиции истории Гражданской войны в целом – с другой.
Начиная с 1930-х годов действия антибольшевистских сил и формирований практически выходят из сферы внимания советских историков. По этой причине вплоть до конца 1980-х годов в крупных работах по истории Гражданской войны 1-й Кубанский поход Добровольческой армии в лучшем случае заслуживал лишь упоминания[7].
Вопрос о предпосылках формирования Добровольческой армии в советской историографии изучался преимущественно в контексте политической борьбы кануна Октябрьского вооруженного восстания, и прежде всего событий августа 1917 года, именуемых «корниловским мятежом». Традиционная для отечественной историографии того периода трактовка его как попытки контрреволюционного военного переворота детально разрабатывалась в трудах многих авторов (Н.Я. Иванов, Г.З. Иоффе, М.И. Капустин, Е.И. Мартынов[8]). Данный, несколько однозначный, подход не помешал авторам ввести в оборот значительное количество источников и сделать интересные выводы. Примером могут служить работы Г.З. Иоффе, в которых была предпринята попытка учесть роль субъективно-личностного фактора в происходящих событиях, что было новым подходом при анализе событий 1917 года. С этой же точки зрения представляют интерес выводы и оценки, принадлежащие Е.И. Мартынову, знавшему Л.Г. Корнилова по совместной службе в Отдельном корпусе пограничной стражи и пребыванию в австрийском плену.
Эмигрантская трактовка корниловского выступления, суть которой сводится к тому, что все свои действия Л.Г. Корнилов предпринимал только по согласованию с А.Ф. Керенским, подробно представлена Г.М. Катковым[9].
Отдельным блоком следует рассматривать изучение вопросов, связанных с развитием в 1917 году революционных событий в стране и армии, деятельностью ряда военных и государственных руководителей, обусловивших возникновение на Юге России центра антибольшевистской борьбы. Темой многих научных публикаций стала добровольческая кампания в Российской армии лета – осени 1917 года. Разными путями, несмотря на различия во взглядах и позициях, их авторы (А. Кибовский, А. Маслаков, Д.В. Ознобишин, Н.Г. Росс, А.С. Сенин, О.Н. Чаадаева[10]) приходят к выводу о том, что добровольческие формирования и деятельность военно-патриотических союзов и объединений стали одной из организационных предпосылок к возникновению вооруженных сил контрреволюции уже в конце 1917 года.
На рубеже 1950–1960-х годов в советской историографии утвердилась точка зрения, что Гражданская война началась с мая 1918 года. Военные действия предшествующих месяцев рассматривались как неминуемая составляющая «триумфального шествия советской власти». Военно-политические движения, противодействовавшие ему, трактовались как маргинальные явления, находящиеся