эта крикливая процессия поднималась на Комендантскую сопку, где на старом перископном стволе, поставленном вместо ярмарочного шеста, бился в клетке петух, где с лотков торговали шашлыками, пирогами, блинами и военными мемуарами, где матросы-казахи, обряженные русскими бабами, поили публику из дымящих самоваров зеленым, по случаю временного дефицита, чаем, где громоздилось готовое к сожжению чучело Старухи-Зимы и где встречала гостей с ледяного трона, отлитого все теми же матросами-арестантами, Снежная Королева – самая красивая женщина Северодара – Людмила Королева…
Лейтенант Весляров, бузотер и любитель поддать, не отправленный на гауптвахту лишь потому, что в марте она работала в «матросском режиме», успел швырнуть в просвет между люком и телом торпеды деревянный клин. Сосновая древесина с хрустом вмялась в сталь горловины. Смертоносный снаряд чуть замедлил свое убийственное скольжение…
– Матрас! – закричал Абатуров с мостика. – Матрас подложите!
– Матрас!!! – гаркнул Весляров в торпедопогрузочный люк.
Но все матрасы из носового отсека еще с утра отправили на дезинфекцию. Мичман Белохатко, сорокалетний крепыш, обвел отсек взглядом и, не найдя ничего, что могло бы смягчить удар трехтонной сигары, зло матюкнувшись, лег под люк. Тупое рыло торпеды уставилось ему в спину, обтянутую измасленным кителем.
Клин, брошенный Весляровым, сбил плавное убыстряющееся скольжение – торпеда пошла рывками. Казалось, предсмертная судорога сотрясает длинное тело темно-зеленой хищницы: рывок, рывок, рывок…
Сердце Абатурова прыгало так же… Мозг его со скоростью ЭВМ выдал радиус сплошного поражения при взрыве восемнадцати сдетонировавших торпед…
Башилов расстегнул верхнюю пуговицу кителя и привалился к перископной тумбе.
Мимо с визгом, приплясом, переливами гармошки шли ряженые вокруг сопки, нависавшей над гаванью гранитным стёсом. Снежная Королева, скатав снежок, запустила им в сторону лодки. Снежок упал в воду, вспугнув чаек.
«Все это было бы уже без меня», – подумал Башилов и с любопытством огляделся по сторонам. Мир стоял незыблемо, как гранитные скалы гавани.
Глава третья
Командир эскадры контр-адмирал Ожгибесов решал в послеобеденной тиши кабинета весьма деликатную проблему: как и где назначить тайное свидание подруге любовницы, соблюдя при этом такую скрытность, чтоб ни один сторонний глаз, начиная от всевидящего ока жены, кончая рентгеновским взором начальника особого отдела и не менее могущественной в женском мирке гарнизона его давней пассии Азалии Сергеевны, – ни одна душа не смогла бы о том проведать. Разумеется, Ожгибесов отдавал себе отчет, что обманывать сразу двух (двух ли?) женщин весьма недостойно в его летах и при его должности старшего морского начальника Северодара.
На Страшном суде, а он виделся Виктору Викторовичу только в образе парткомиссии флота, он мог сказать в свое оправдание только одно: виноват, больше не