Плевны, которая сопровождалась боями местного значения, происходившими в окрестностях крепости. В результате этих боев русские и румынские войска (всего около 250 тысяч человек при 496 орудиях) к середине ноября полностью блокировали Плевну, отрезав ее от внешнего мира. Положение осажденного гарнизона стало критическим. Последняя попытка турок осуществить прорыв из Плевны, предпринятая 27 ноября, закончилась неудачно. И только после этого гарнизон крепости капитулировал. В этом последнем сражении турецкие потери составили около 6 тысяч человек убитыми, а оставшиеся 43 338 турецких солдат сдались в плен. Кроме того, у противника было захвачено 77 орудий.
Таким образом, затянувшуюся плевенскую эпопею едва ли можно считать удачной операцией на окружение и уничтожение крупной группировки войск противника. Это была осада крепости значительно превосходящими силами, которая велась с большими ошибками стратегического и оперативного плана. Вместо того чтобы сразу же завершить полное окружение всей группировки противника, российское командование предпринимало один за другим неудачные штурмы крепости, напрасно теряя людей и время. Поэтому неудивительно, что после взятия этого города не было масштабных торжеств и парадов, а только молебствие.
После взятия Плевны русские войска вышли на оперативный простор и смогли начать широкомасштабное наступление на Константинополь. Перед ними поспешно отступал противник, оказывая только местами слабое сопротивление. Идеальные условия для выхода на фланги вражеских войск и попыток их окружения, определенный опыт чего был получен во время Отечественной войны 1812 года. Но в рядах русской армии 1878 года не нашлось военного управленца оперативно-стратегического масштаба, способного спланировать и осуществить операцию такого рода.
И это неудивительно. В Николаевской академии Генерального штаба этому не учили, а генералы русской армии, возглавлявшие соединения и объединения, не хотели учиться ничему принципиально. В то время в среде высшего военного руководства Российской империи существовало неписаное правило неподсудности для гражданских и военных чинов высших рангов. Считалось, что уже само производство человека в этот чин свидетельствует о его высокой профессиональной подготовке, в которой нижестоящие чины не имеют права сомневаться. Достаточно напомнить о том, что до конца XIX века в случае гибели или ранения командующего по положению Военного министерства управление войсками должен был принимать не начальник штаба, а человек, ранее других произведенный в высшее генеральское звание независимо от занимаемой им должности и независимо от своего возраста и профессиональной подготовки. Поэтому имели место случаи, когда в командование дивизиями и корпусами вступили глубокие старики, выслужившие свои чины долголетней службой и не имевшие знаний и опыта управления соединениями такого масштаба. Поэтому ждать от них каких-либо смелых и грамотных решений не приходилось.
Безусловно, периодически в русской армии проводились