могут наказать. Жестоко наказать. Да так, что я обзаведусь новой фобией. Но…
– Пожалуйста, не надо.
Мужчина, не выпуская упаковку с иглой, подлетает ко мне и хватает за подбородок. Резко. Немного болезненно. Хочу зажмуриться и бесконечно долго молиться, чтобы меня не наказывали. Чтобы не всовывали эту гадость в мое тело.
Но я понимаю глаза на Господина. Только сейчас всматриваюсь в него. Освещение меняется, падает так, что я вижу их цвет, разрез и… глубину. Непоколебимая уверенность в своих действиях пошатывается. Он не снимает маску Господина, но и не дает слабину. Такая же скала. Нерушимая.
– Закрой занавес, – рычит он в сторону, заставив меня вздрогнуть от неожиданности и громкости его голоса. Перед нами тут же опускается плотная штора, скрывая наши тела от недоумевающих зрителей. – Ты идешь со мной.
– Я-я…
– Одевайся.
Господин освобождает меня от оков и протягивает халат, который висел на стуле за кулисами. Ждет, когда я накину его, и тут же тащит меня за руку на второй этаж. В сторону гримерки. Только мы проходим мимо нее по неоновым коридорам. Поднимаемся по лестнице уже на третий этаж и влетаем в просторный кабинет с панорамным окном во всю сцену. Только выходит оно не на улицу, а куда-то в темноту.
– Ты что творишь? – с ходу рычит Господин, облокотившись о рабочий стол собеседника.
Мы стоим в темно-красном кабинете, но уже без неоновой подсветки. Во главе стола сидит темноволосый мужчина с сигарой в руках и вопросительно заламывает густую бровь.
– В смысле?
– Ты кого мне подсунул? Какая к черту начинающая саба? Она от одного шлепка щемиться начинает!
– Успокойся и продолжайте играть, ей за это платят.
– Платят?
Хозяин кабинета выдыхает неприятный дым, впитавшийся в волосы и в мою временную одежду. Смотрит то на меня, то на Господина. То есть не так – на временного господина. А я стою ближе к распахнутой двери и не могу пошевелиться. Меня трясет, зубы стучат друг от друга. И здесь не холодно, нет. Просто мне страшно. Иглы в пластиковой упаковке все еще стоят перед глазами. И не только они.
Пятьдесят тысяч, которые мама должна кредиторам до конца недели…
За своими мыслями не сразу реагирую на подошедшего мужчину. Вновь вздрагиваю, когда он встает вплотную ко мне и осматривает двумя темными омутами, видными сквозь темную маску. Внимательно. Останавливается на твердых сосках, просвечивающих сквозь халат. Снизу вверх. Поднимается к губам, которые, казалось, скоро прокушу до крови. От волнения. От нервов. От чертовой неизвестности.
– Она вообще совершеннолетняя? – спрашивает Господин, повернувшись к хозяину кабинета через плечо.
– Конечно есть. Правда, мисс?
А я не могу и слова вставить, все еще пребываю в шоке. Не отрываю глаз от временного Господина. Мы словно примагнитились друг к другу. Уже не так страшно. Перестаю дрожать. Но рано. Слишком рано. Еще много вопросов остается нерешенными.
Господин быстро отходит