имя и красиво звучит, – произнес парень, глядя в ее необычные для людей этой местности синие глаза.
– Мама любит цветы. Меня назвали в честь изящной орхидеи, – с гордостью рассказала девушка.
– А что с твоим отцом? Ты позвала лекаря? – поинтересовался парень.
– Господин лекарь сказал, что нужно хорошее питание, это белая чума. Отец сильно кашляет и слаб.
– Что за белая чума? – Петр никогда не слышал о такой болезни.
– Еще господин лекарь называл болезнь чахоткой.
– Туберкулез? – глаза Петра расширились. Это и в нашем мире очень тяжелое заболевание, а уж здесь и подавно. Петр думал, что же можно сделать для этой молоденькой девушки, вероятно не очень сильной, но которая всеми силами старается помочь своей семье.
– Я пойду, молодой господин! – улыбнулась девушка. Своими словами она заставила Петра рассмеяться.
– Называй меня по имени. И вот что. Приходи сюда завтра в это же время. Я подумаю, что можно сделать.
Но ни завтра, ни в последующие дни Ксиулан не появилась. Петр поговорил с товарищами. Удалось выяснить, что кроме солнца, молока и хороших продуктов, лечить эту страшную болезнь в этом времени нечем. Во все эти способы лечения с помощью натирания барсучьим или медвежьим жирами он не верил. Если бы были антибиотики.
Лишь спустя месяц Петр снова встретил Ксилуан. Вот только эта веселая раньше девушка, теперь выглядела понурой, а глаза ее тоскливо смотрели мимо Петра.
– Ксилуан! – окликнул Петр, – Давно не видел тебя здесь.
– Я не ходила никуда, господин.
– Петр, – мягко поправил он.
– Петр… – задумчиво произнесла девушка.
– Отчего ты так грустна? – участливо спросил он.
Девушка, до этого едва сдерживавшая слезы расплакалась, не замечая, как он подошел ближе, чуть обхватил ее за плечи и прижал к своей широкой груди. Его кимоно намокло от соленых слез. Петр ласково гладил черные волосы, заплетенные в причудливую косу.
– Ну-ну, будет, – мягко приговаривал он. В свои двадцать четыре он не особо много сталкивался с горем людским, но интуитивно ему хотелось защитить эту девушку от жестокого мира.
– Отец умер, – всхлипывая произнесла Ксилуан.
– Мне очень жаль, – Петру хотелось хоть как-то ее приободрить.
От печали и безысходности слова полились из нее, словно ручей. Она торопилась сказать все, что накопилось за долгие дни, пока она пыталась прийти в себя после свалившегося на нее горя, потом, когда ей с трудом приходилось отбиваться от нападок родни:
– Меня заставляют выйти за Жун Хи. Он толстый и противный. Я не хочу, но кого это волнует.
– Эй, не расстраивайся так, моя дорогая орхидея! – Петр улыбнулся ей, – Мы что-нибудь придумаем.
***
Он размышлял, что можно сделать и как помочь девушке. Сосед по комнате сказал, что лучше Петру не вмешиваться, он все равно ничего не сможет изменить. Но Петр не был бы самим собой, если позволил бы совершиться такой несправедливости с этой девушкой. Непонятно, чем она его зацепила и почему