у него был все еще маловат и ножки тонковаты для представителя мужского пола. Он стал пёстрым, как курочка Ряба в сказке. Серенький, ладный, стройный, быстрый. Только она могла спокойно взять его на руки, он ласкался к ней, подставлял шею, распушив пёрышки. Она гладила его – по шее, по голове, он закрывал от удовольствия то один глаз, то другой.
Почему их разлучили или почти разлучили он так и не понял, а потом забыл. Началось это утром – его, против его воли, подсадили к какой-то непонятной чужой птице, которая клевалась и отгоняла его, потому что у нее были свои цыплята – такие же как он по возрасту. Он не понимал – зачем его, человека, запирать с этими бестолковыми глупыми птицами! Он кричал, врезался грудью в рабицу, которой была обита клетка, прыгал и пытался вылететь – к ней, на волю! Она суетилась вокруг, звала: Гриша!.. Но бабушка не позволила ей до него дотянуться. Ей пришлось уйти… Он тосковал и боялся, потом привык. В какой-то момент до него дошло, что он такой же, как и эти птенцы рядом. Они постепенно забыли, что он чужак и перестали клеваться. Она приходила и гладила его, брала на руки… Но что-то неуловимо сломалось между ними. Нет, он любил ее по-прежнему любил, он был ее пушистым солнышком, а она той, кому он позволял всё.
В конце лета курицу отсадили – цыплята выросли настолько, что уже не нуждались в ней. Они стали подростками – между петушками возникали драки, ссоры. Гриша дрался лучше всех! Наверное, поэтому именно его и оставили, когда продавали остальных петухов. А может причиной тому была она – не отдала! Наверное. Он не задумывался над этим больше – он стал статным взрослым серым петухом. Он не был грузным как бройлер, не носил шпоры как Нью-Гемпшир. У него и шпор то не было почти, но драться он любил! Он был боевой петух! Он дрался ради драки, а не за территорию или из-за кур. Плевать ему было на кур. А территория вокруг, итак, была его. Так прошла зима. Она приезжала из города так часто, как только могла. Первым делом бежала в курятник и несла ему что-нибудь вкусненькое – зерно или кашу. О, каша! Не важно какая – рисовая, гречка. Гречка была, конечно, вкуснее, но из ее рук было приятно всё. Она садилась на корточки, обнимала его, он прислонял свою длинную шею к ее груди, клал голову ей на плечо, наклонял на бок и приглядывался, прищуривая умный глаз. Теперь он был взрослый, он был гроза соседских петухов и хозяин курятника. Все эти квочки, несушки и молодки принадлежали ему. Это было его пёстрое суетливое царство. Он это знал, но пока не понял самоё себя. Чувство собственности, хозяин внутри него пока не занял место доверчивого цыпленко-человека, который все еще где-то прятался под этими великолепными перьями…
Когда он перешел границу? Он точно не помнил и не ведал, что толкнуло его стать грозой не только петухов, но и хозяев. Первой его жертвой стала бабушка. Было лето, ночь, практически темно. Куры спали, всё как положено. Но его разбудило белое привидение. Он должен был прогнать его! Только налетев на него он осознал, что это была бабушка – в белом халате среди ночной