девочке давалась легко. Лиля даже полгода со всеми говорила только по-французски. Уже и слуги начали её понимать. А потом наигралась и заговорила на родном языке. Как няня радовалась этому!
Ярина вплыла в комнату.
– Лилия Ивановна, – ласково проворковала она, – Иван Григорьевич велел вам вести себя тише. Гости то и дело глядят на лестницу и ждут, когда с неё скатится смеющаяся дочь хозяина. Где ваше воспитание?
Все слуги и няни к детям обращались только по имени и отчеству с самого рождения.
Как-то услышал Иван Григорьевич, как Ярина говорила его дочери: «Лилечка, Лилюсечка…», да так раскричался на Ярину, что та больше себе такого не позволяла никогда.
Лиля улыбнулась, вскочила с кровати, бросилась Ярине на шею.
– Мамынька, – пролепетала она, – а когда же мне ещё смеяться-то? Ну вот пусть думают, что я весёлая.
Ярина посмотрела на девушку и тихо произнесла:
– Оно-то, конечно, и верно. Когда ещё смеяться-то? Смейся, а то вдруг потом не дадут.
Лиля засмеялась ещё громче. Но быстро прикрыла рот рукой.
Катя испуганно смотрела на подругу. Она знала, что если Иван Григорьевич прислал угомонить дочь, то Лиля сейчас играет с огнём.
Испуг появился и на лице Ярины.
– Ладно, ладно, – тихо сказала Лиля, – я лучше лягу спать. Катя, ты со мной?
– С тобой, – ответила за Катю Ярина. – Выходить из комнаты не велено. И сидите тут тихо.
Ярина направилась было к выходу, но Лиля потянула её за рукав и сказала:
– Нянечка, ты жениха моего видела?
– Видела! Красивый, но описывать не буду, сама разглядишь, – ответила няня.
– Ну тогда расскажи нам, как тебя замуж выдавали? – не унималась девушка.
Ярина покраснела, одёрнула руку и, не останавливаясь, вышла из комнаты. Лиля обиженно поджала губы. Она знала обо всех почти всё, а о Ярине ничего. Ни один слуга, ни один отцовский помощник о Ярине даже разговаривать не хотел.
– Запретил Иван Григорьевич, – отвечали все как один.
И Лилю это раздражало. Она давала слугам деньги, но и за деньги все молчали.
Иван Григорьевич ненавидел слухи. Просто на дух их не переносил. И каждый день напоминал всем об ответственности за сплетни. И так как его боялись как огня, то молчали.
Когда Ярина ушла, Лиле стало тревожно.
– И чего это отец не зовёт меня? – спросила она у Кати, словно подруга знала ответ.
– Я домой хочу, – заныла Катя. – Сколько мне ещё сидеть? Не приведи бог под горячую руку отца твоего попасть.
– Меня одну оставишь значит? Пойдёшь через окно? – предложила Лиля.
– Пойду, – кивнула Катя.
Девушки стянули простыню с кровати, связали её с той, что Ярина ещё утром принесла да так и не заменила из-за важных гостей.
Лиля открыла окно. Край простыни привязала к ножке стола.
Катя начала спускаться. Она медленно