и шкуру, на которую Габи уселась, постелив на пол. Ела быстро, боясь, что еда остынет. Казалось, что с того дня, когда мешала похлебку в своей лачужке, прошли месяцы, а не дни.
После того, как утолила голод, переоделась в теплую одежду. Сразу же показалось, что все горести позади – она сытая, согретая. Пускай и в клетке, но ведь уже не желает крови, а, значит, у нее есть шанс.
Спустя некоторое время пришел Рафаэль, как всегда неунывающий и озорной.
– Ну как ты здесь, малая?
– Намного лучше, – искренне улыбнулась ему Габи. Присутствие Рафа вселяло в нее веру, что она со всем справится, и у них у всех все будет хорошо.
– Поела?
– Да, спасибо. Все было очень вкусным.
– Мама готовила, – как бы невзначай бросил он и внимательно посмотрел на нее. Слова застряли у Габи в горле. Единственная, кого она еще не видела, была мать.
– Она…, – Габи боялась озвучить свой вопрос.
– Она еще не знает, – как всегда поняв с полуслова сестру, ответил Раф. – Отец не стал ей ничего говорить… пока что.
Габриелла кивнула, соглашаясь с принятым отцом решением. Действительно, так будет лучше. Ее мать очень ранима, а то, что она уже дважды хоронила близких ей людей, истерзало ей душу. И пусть они все живы и здоровы, но неизвестно, как она воспримет новость о том, что ее дочь стала чудовищем.
– Понимаю, – все, что могла ответить Габи. Она чувствовала, как к ним приближается отец, и от его холодной решимости, ей хотелось спрятаться. Он смерил Рафа недовольным взглядом. Брат сделал вид, что не заметил этого.
– Мне надо поговорить с Габи, – начал отец. – Ты не мог бы…
– Не мог, – прервал его Раф.
Они несколько секунд сверлили друг друга взглядом. Отец сдался первым. Он повернул голову к Габи и без предисловий произнес:
– Нам нужно, чтобы ты рассказала все, что с тобой произошло, начиная с того дня, как тебя забрали из поселения.
Габриелла медлила. В памяти всплыла жестокая сцена убийства ее друзей и Джека. Было невыносимо вспоминать это, а рассказать и того сложнее, но она рассказала. О планах Джека, о побеге мальчишек и о казне. Рассказала о Ричарде и Магде. Но вот когда дошла до сцены в покоях Властителя, нервы ее не выдержали, и она заплакала. Брат и отец все поняли без слов, и Габи была благодарна им, что могла опустить унизительные подробности. Она признала, что просила сохранить ей жизнь, но не думала, что Первый превратит ее в себе подобного монстра. Отца и Рафа кажется ничего не удивило в сказанном Габи, но вот когда она стала рассказывать о том, как напала на вампира, лица обоих немного просветлели.
– Было бы хуже, если тебе попался человек, – отец попытался впервые утешить ее. – Вампир оклемается. Ничего ему не будет. К тому же его кровь приглушит жажду. На время, но все лучше, чем ничего.
Больше отец ничего сказать не успел.
– Габи!
Мать бежала к ней со всех ног. В глазах ее блестели слезы. Ни брат, ни отец не стали ее задерживать. Мать подбежала