Сначала шарахаются, а потом становятся смирными. Папа говорит – людям с лошадьми проще. Но оборотни тоже их держат, без них в хозяйстве трудно. Если жеребенка берут, он быстро привыкает, чувствует, что его не собираются жрать.
Эльга подумала, что Брант бы нашел общий язык с отцом – тот ратовал за равноправие людей и оборотней в коннозаводстве и не отказывал в работе на конюшне ни лисам, ни волкам. Но альф среди работников не было. Может быть, не нанимались.
Разговор продолжился через три дня. Брант еще не успел заснуть, и Эльга сообщила Айкену:
– Мне звонила матушка. У нее скоро день рождения. Дом и парк уже начали украшать иллюминацией – будет потом гореть все йольские ночи, до Нового года. Нас зовут приехать, пока не выпал снег. Если выпадет, пони можно запрячь в сани, они старенькие, но крепкие, дедушка заказывал для меня сани и повозку, потому что я не могла ездить верхом. Но если ты хочешь покататься в седле, нам надо получить у папы разрешение и ехать в эти выходные.
– Куда? – Брант знакомо нахмурился.
– Я еду в гости к родителям тети Эльги, – заявил Айкен. – Буду кататься на пони.
– Вы уже всё решили… – пробормотал Брант, встал и ушел на кухню.
Эльга почувствовала, что переступила границу дозволенного. Шепнула Айкену: «Посиди тут», пошла к Бранту. Тот пил воду из-под крана – набрал кружку, жадно глотал, проливая капли на футболку. Она дождалась, пока он попьет, заговорила – на всякий случай, не приближаясь:
– Мы говорили об этом в ваш прошлый визит. Вы, наверное, немножко придремали. Ничего не решено, Брант! Я бы не осмелилась поставить вас перед фактом, без обсуждения. Айкен не понимает сложностей, для него нет подводных камней. Он слишком мал, хотя и смышлен не по годам.
Брант смотрел на нее пристально, не мигая. От взгляда по спине пробежали мурашки, и Эльга начала оправдываться:
– Я хотела попросить вас отпустить Айкена на два дня, чтобы он побывал в доме моих родителей и покатался на пони. Я бы пригласила и вас, то есть, приглашаю… но понимаю, что вам не захочется проводить столько времени в моем обществе. Вы можете отдохнуть в эти выходные. Поверьте, ни я, ни мои родители не причиним Айкену вреда.
– Почему мне не захочется? – спросил Брант, поставив кружку на стол с громким стуком.
Эльга разозлилась.
– Ради Хлебодарной, не будем врать друг другу хотя бы сейчас! Я вас не интересую, потому что я калека. Вероятно, вы не сразу поняли, что это врожденный дефект. При знакомстве пытались помочь, а теперь только глаза отводите или спите, как сурок!
– Неправда, – буркнул Брант и тут же отвернулся, уставился на подоконник.
Эльгу как кнутом подстегнули:
– Вот! Прямо сейчас! Вы смотрите на аспарагус! Я не вытряхиваю из вас подробности – где вы жили раньше, кто мать Айкена, мне всё равно, любите вы ее или не любите. Просто прекратите врать мне про меня!
– Я не вру, – Брант взглянул на нее удивленно и обиженно. – Вы ничего не спрашиваете. Я молчу.
«Не