запруженной кипящей людской массой, машину остановил патруль с красными повязками на рукавах: «Дальше хода нет, разгружайтесь!»
Симочка была пятым ребенком в семье. Старшие – Любочка, Сережа, Зина, Леня, младшие – Маня, Ляля (Леонид), Вера, Коля, Костя, Витя. Надя скончалась в младенчестве. Дети в семье Борисовых рождались каждые год-два, за двадцать лет – двенадцать. А потом пошли внуки, и Колинька, внучек от Любочки, был ровесником Вити.
Катерина записывала строгим гимназическим почерком в маленькую книжечку с коричневым тисненым переплетом: «Сережа родился 1896 года 5 октяб. Въ 10 часовъ утра именины бываютъ 7 октяб. мученика Сергiя… Любочкины смотрины 13 окт. 1913 года богомоленiе 22-го, благословенiе
29-го, принято прид. 8 нояб. Венчанiе 10 нояб.»
И еще, на других страницах: «Дедушка Василiй Тимофеевичъ скончался 5 сентяб. 1886 года 60 летъ память бываетъ 28 февраля… Егорушка скончался 15 октяб. 1903 года въ 12 ½ часов ночи 23 ½ летъ… Мамаша М. Н. скончалась 25 февр. 1921 года въ четвергъ 4 часа вечера похоронена 28 февраля въ воскресенье въ прощенное…»
Все назывались простыми русскими именами, только Сима родилась накануне великомученицы Серафимы, что бывает 12 августа (29 июля по старому стилю), и батюшка при крещении нарек ее звучным то ли греческим, то ли библейским именем. Девочка не пикнула, когда священник помочил ей темечко святой водой, и старая богомолка в первом ряду у аналоя вдруг громко сказала: «Знать, великомученицей будет».
Симочка отличалась от других Катерининых детей. Тоненькая, как тростиночка, с бездонными печальными глазами, она сторонилась шумных игр, умела чувствовать чужую беду, как свою, и сердце материнское подсказывало: вот встретит какого-то, первого, влюбится и отдаст ему себя до конца, на всю жизнь.
Так оно и случилось.
Уж как она противилась, чтобы Ганя не сдавал дом этим немцам! Ну Йосип Михайлович – человек солидный, обходительный, но жена его, эта Оти… Нет, Отти… Тфу ты, господи, Карловна, сразу не понравилась Катерине. А их дети – сорванцы, комсомольцы голоштанные, особенно тот, что постарше. Йосип – стыдоба, в трусах среди бела дня! Говорит, что в фудбол играет, и наших давай учить в этот фудбол! И надо же Симочке…
Но Ганя сказал как отрезал: Иосиф Михайлович – мой товарищ по делу, большой знаток мукомольного производства, он мне такие услуги оказывает! И отказать ему я не могу.
Дом построил дедушка Степан. Даже три дома. В Максимкове, в семи верстах от Москвы. На опушке светлого бора, что на высоком берегу Яузы, стоял хозяйский дом, там жила вся быстро множившаяся Борисовская семья, а напротив – еще два дома, доходные, что сдавались жильцам. Дома были срублены из кряжистой подмосковной сосны, и янтарная смола плавилась, текла из бревен на солнечном пригреве, липла к пальцам, горькой сладостью обжигала детские рты.
Дедушка Степан пришел в Москву с турецкой войны, и всего-то за душой у него было – солдатская медаль за Шипку, жадные до работы руки и красавица-молдаванка, жена. Привез