протянул недоверчиво Грегори, сделав круглые глаза. В то что Париж – вор, он поверил сразу. И ничуть не удивился – мог бы и сам догадаться.
– Ну врать не буду, сам не видел, – неохотно ответил Яшка, – а только поговаривают, он дворец Белосельских-Белозерских однажды на полмиллиона обнёс. Может, и правда…
– А полиция что же?
– А что полиция, – пожал плечами Яшка. – Им с того тоже небось, мзда перепала. Не каждому, конечно, а уж полицмейстеру-то наверняка. Вот они ищут мелочь вроде тех, кого сейчас на Лиговке увидишь. А Париж на паркетах скользит…
– И высматривает на балах, где что украсть, – понял Грегори, покачав головой. Ай да воры питерские! – Сейчас вот к генеральше фон Шпильце, должно быть, добирается…
– К Амальке-то? – засмеялся вдруг Яшка и даже рукой махнул. – Вот уж нет…
– К Амальке? – удивился кадет. – Амалия Потаповна-то…
– А ты что, думаешь, она тоже из чистой публики? – губы атамана скривились. – Генеральша, как же…
– А нет? – поразился Грегори.
– Нет, конечно! Толком вообще никто не знает, кто она – не то полька, не то француженка, не то вовсе жидовка или чухонка. Она совсем недавно ещё камелией была… – весело сообщил Яшка. Казалось, ему нравится ошарашивать Грегори такими подробностями питерского дна – слишком уж смешно удивлялся кадет. – Ну содержанкой, ну!
Кадет покраснел.
– А теперь?
– А сейчас сама камелий воспитывает.
– Для чего воспитывает?
– Экий ты непонятливый, а ещё учёный, из благородных, – с сожалением сказал Яшка и снисходительно пояснил. – Ну вот подберёт на улице девочку покрасивее – из порядочных, конечно, не из нашего брата, нашим-то иногда и в двенадцать лет уже поздно бывает к такому делу, подкормит её, воспитает… а потом какому-нибудь благородному её в камелии и пристроит. Не забесплатно, понятно уж.
Грегори казалось, что покраснеть сильнее нельзя, однако ж оказалось, что можно. Сразу вспомнились вчерашние слова Ширинского-Шихматова, который назвал генеральшу фон Шпильце тёмной личностью. Князь ничего, скорее всего, не знал точно, но интуиция добрейшего Сергея Александровича, видимо, не подвела.
Тёмная личность Амалия Потаповна.
Темнее некуда.
– Это низко, – сказал он, пройдя несколько шагов в молчании. – Низко и мерзко.
– Это слова и дела господские, – чуть посмурнел Яшка. – А средь наших каждый живёт с чего может.
– Но на такое дело нужны деньги, – сказал Грегори после нового недолгого молчания. – Понятно, что она получает мзду от… – он помедлил, словно не в силах выговорить слово, – от покупателей, но для самого начала – всё равно нужны были.
– Ну а с чего ты думаешь, она с Парижем-то дружит? – засмеялся Яшка. – Может ей с того полумиллиона от Белосельских тоже что-нибудь и перепало. Потому сама и смогла из камелий вырваться.
Грегори снова умолк, переваривая услышанное. Северная Пальмира открывалась ему с какой-то новой, совершенно