понимаю.
– Считай, что у нас большой детский сад. А я – воспитательница.
– Теперь понимаю. – Вик улыбнулся совершенно очаровательной улыбкой, как у Крошки Енота. У него были зубы ровные, желтоватые. Кофе и сигареты. – Если ведут себя плохо, ставишь в угол. Или – без сладкого?
– Когда как.
– Ты их что, не любишь?
– Люблю, по-своему.
– А почему так скупо?
– Военная тайна.
Ана собралась уходить и раскрыла сумочку, чтобы расплатиться. Вик перехватил ее руку. Очень мягко, не противно.
– Я тебя не держу, но не надо меня обижать.
Это было сказано по-человечески. Ана даже присела обратно и с новым любопытством посмотрела на ноль-седьмого.
– Мы все-таки в России живем.
– И что?
– Знаешь, я однажды пригласил поужинать одну американку. Просто так, ничего личного. И когда пришло время расплачиваться, она мне закатила истерику, мелкую – мол, я тоже личность, хоть и женщина, я имею право за себя заплатить! Пытался ее убедить, сказал, что в России это называется трепетным отношением к женщине. И никак не унижением. Не убедил. Ты, надеюсь, не американка?
– А что, похожа?
– Нет, просто спросил.
– Хорошо, тогда закажи мне еще чашку капучино. Горячего, мой остыл.
– Это можно.
Вик повернулся к официантке и послал новый сигнал – повторить. Видно, официантка была смышленая. Или знакомая.
– Я за тобой наблюдал почти час.
– Зачем? Профессиональный интерес?
– Извини, профессионального не было. У тебя каждые три секунды на лице появлялась улыбка. Такое впечатление, что за этот час ты вспомнила всю свою жизнь.
– Хорошее наблюдение. Всю не вспомнила, только часть.
– И что в этой части?
– Военная тайна.
Ана еще раз окинула его взглядом. Она почти хамила ноль-седьмому. И что он будет делать дальше? Скажет, что у нее удивительная внешность, и ее обязательно надо сфотографировать в студии – обнаженной. Размечталась, милочка. Ана еще внимательней посмотрела на Вика. Еще раз удивилась, как Музыкант и Бут ее переменили. Еще месяц назад начала бы волноваться и дергаться: «Появился мужик. Классный. Хорошо бы его заполучить. Только страшно – слишком красив, слишком избалован женщинами, а становиться подружкой на пару постельных встреч не хочется. Может, удастся его приручить?» Да, еще месяц назад. Но сейчас и мысль такая не мелькнула. Вернее, мелькнула, но по старой привычке. Ане просто интересно было смотреть и немного думать. И, как слегка психолог (а как еще себя назвать, если за плечами десяток курсов, но классического образования нет?), она знала, что мужиков это дезориентирует. Интересно, как дезориентируется этот? Будет настойчиво биться в закрытую дверь? Или красиво извернется и уйдет? Любой вариант Ану устраивал.
– Знаешь, у меня сегодня была странная ночь.
– Да? Ну, расскажи, – легкая ирония не покидала Анин голос.
– Даже не знаю, – Вик посмотрел сквозь Ану, – как-то все нелепо получилось, хотя…
– У