мужчину в нормальном музее скоро будет такой же редкостью, как увидеть приамурского тигра где-нибудь в лесах Ленинградской области. Впрочем, не беру в расчет иностранных туристов-мужчин. Насколько я понимаю, их почти насильно загоняют в исторические места и здания на территории нашего города. А им бы посидеть в укромном месте да с кружкой пива. Или посмотреть по монитору футбол.
Но вернемся к моей маме. Весь дом держится лишь на ней. Как и на любой женщине. Это даже в общегородских масштабах – признанный факт. Когда-то она работала, кажется где-то на заводе и рядом с отцом, и на своей работе здорово уставала. Но я никогда не слышал, чтобы мама грозила ремнем мне, убежденному разгильдяю, а впоследствии и подрастающей разгильдяйке, моей сестре. Ну не думаете же вы, что ей было только жалко попортить ремень? Да и не настолько широко проявлялся ее гуманизм.
Кстати, при Людке до сих пор стараются не только лишний раз, а вообще не употреблять слово ремень. А все очень просто – когда она еще не ходила в школу, после очередного своего преступления она спрятала все ремни, начиная от брючных и кончая приспособлениями для переноски чемоданов. Потом их, конечно же, нашли, но, как говорят, значительная часть пропала бесследно.
У папы и мамы хватило мудрости вместо внедрения особого вида наказания провести мирные переговоры с Людкой. Не знаю, что такого они ей сказали, но только она после этого дулась не меньше месяца, но почему-то на меня. А все потому, что на брата можно, а на родителей нет.
А в офисе меня уже ждали. И это с самого утра.
– Почему вы опаздываете? – это оно, наше, так сказать, руководящее солнышко, только непонятного цвета.
– Но мы же в командировку сегодня уезжаем.
– Я тоже еду, но это не помешало мне прибыть на работу вовремя.
Хочу немедленно парировать, что у нас разный уровень зарплат, но в последний момент решаю не спорить. Начальство терпеливо ждет пререканий, а мое спасение подходит к ней сзади – ее срочно вызывают к телефону.
С огромным зазором на пробки и разгильдяйство дорожных, авиационных и прочих служб мы выходим из нашего офиса. Сотрудники, облепившие как мухи чемодан начальницы, старательно и почти ласково загружают его в микроавтобус. Размеры чемодана начальника отдела значительно меньше – не тот ранг. Мне будет крайне интересно, сумеет ли эта зануда, Валерий Иванович Чурбаков, найти общий язык с Еленой Сергеевной. Или, все-таки, они будут молчать всю дорогу?
У наших бессовестных сотрудников напрочь отсутствует желание загрузить мою дорожную сумку вместе с чемоданами руководящего состава, уезжающего в командировку. И мне приходится делать это самому. А теперь нужно проскочить в машину и тихонько затаиться где-нибудь на заднем сидении. Увы, но я не успеваю. Одетый в норковую шубку шеф местного отделения гестапо придирчиво рассматривает мой внешний вид и глубокомысленно заявляет:
– Будет лучше, если вы не будете заходить ни на встречи, ни на совещания. И, вообще, старайтесь поменьше высовываться. По крайней мере, пока вас не позвали.
Вот