вальяжно придвигаю к себе чей-то стакан с виски. Гас садится рядом со мной и отбирает его. Выпендрежник.
– Здравствуй, папочка. Почему твои мальчики вдруг начали следить за мной? – интересуюсь я как можно спокойнее. Но отец не спешит отвечать. Он уделяет повышенное внимание Хлои, интересуется ее самочувствием, спрашивает, нравится ли ей сегодняшний вечер и ресторан. Хлои невнятно бормочет в ответ, что "все прекрасно" и "лучше некуда". Растерялась, бедная.
Отец переводит взгляд на парня, который подвигал ей стул. Но продолжает обращаться к моей подруге:
– Отличная композиция, не находите? Может быть, вы хотели бы потанцевать? Гас, кажется, прервал вас так невежливо. Приношу свои извинения.
Даже ребенок может догадаться, что он хочет спровадить Хлои из-за стола. Темноглазый парень рядом с ней правильно истолковывает взгляд отца и словно нехотя приглашает ее потанцевать. Хлои с явным облегчением мгновенно соглашается, почти вскакивает со своего места и бросает на меня сочувственный взгляд, уходя под руку с темноглазым красавчиком. Что и говорить, ей повезло больше. Будет томно танцевать под джаз и флиртовать. Ну а мне явно предстоит услышать что-то неприятное. Не говоря о том, что общение с отцом само по себе всегда напряженное.
– Лилиана, – говорит отец мне. Ненавижу свое полное имя, только он меня так называет. – Ты, может, и справедливо сердишься, но приходить сюда не стоило. Ведь ты тоже нарушила наш уговор. Впрочем, сегодня я не буду ругать тебя за это. Как раз давно хотел познакомить тебя с Кристиной.
Какой добрый! Только чем ласковее он разговаривает, тем больше следует напрягаться. Я равнодушно смотрю на его даму с собачкой. Она улыбается мне, как будто безумно ждала этого момента всю свою жизнь. Но это обычная светская формальность. Я замечаю, что отец ведет себя со мной пренебрежительно. Он не позвал официанта, чтобы мне тоже принесли что-то из выпивки, представил меня Кристине как абсолютно постороннего человека. Если это вообще можно считать представлением.
Я молча жду продолжения. Вопрос о том, зачем Гас явился в «Приму», так и не прояснился. Отец что-то говорит своей Кристине, и она обращается к Гасу с такой же нежнейшей улыбкой, как и ко мне:
– Гас, вы не покажете мне, куда я могу отвести Тиберия по его важным делам? – она хихикает. Гас охотно соглашается, но хотя бы не смеется с ней. Тиберия! Надо же. Я фыркаю, когда они с песиком удаляются. Все остальные картежники за столом и так нас не слушали изначально, поэтому отец продолжает разговор, и снова идиотским шутливым тоном, как у Кристины:
– Ну и тяжело же иногда пообщаться с собственной дочерью с глазу на глаз!
– О да, это катастрофически сложно, почти невозможно, – с сарказмом отвечаю я. Мне все-таки приносят виски. Видимо, Гас заказал, пока провожал Кристину с Тиберием, больше некому было. – А вот я не заметила особых сложностей. Кажется, в конце двадцать первого века можно связаться с человеком за секунду, – я помахиваю рукой, в которую имплантирован мой