мне сделают бесплатно.
А ты если надо, подходи еще. У тебя прирождённый глаз фотографа…
*
Дуновения теплого ветра, неслышно взбадривали воздух, проносились по людям, животным, колыхали огонек сторожевого костра, возле которого дремала одна из амазонок. Я вспомнил, как в молодости хотел пройти пустыни Эль—Магриба, тут же представил, как такое могло бы стать там.
«… одинокий ветер. Он один знает, что со мной приключиться.
Наверно тоже стану ветром, разносчиком арабских песков.
Пустыня всё сделает за меня.
Наметёт курган могильный, не скупясь на заупокойный шатёр с высокой верхушкой, споёт вихревой завиток на поминках, что мало не покажется.
Зашипит певучей змеёй, завоет пасхальным самумом, под музыкальный напев звенящих монист из связок аррабатских дирхамов на невесомых нарядах полуобнажённых смуглых красавиц в изгибах сладостно-липкого танца живота.
Потом, через некоторое время, незваные гости на поминальный пир сами станут истлевшими погребальными костями, а сначала обглоданными падальщиками.
А пустыня, она какая?
Обжигающий жёлтый песок, словно усыпанный микроскопическими сланцами золота, переливается под солнцем, плавно уходящим в закат.
Он прельщает всех прощелыг мира желающих обогатиться, в поисках сказочных копий царя Соломона.
Тут же наказывает за поспешность.
Зыбучий песок карает или кто, – предстоит узнать.
Там, за горизонтом барханов, есть ли дверь в цветущий оазис жизни?
Жажда в пустыне, – какая она в привкусе безумия в близком ожидании смерти?
Что важнее в ней: ежеминутное желание пить обычную воду от испепеляющей жары, непоколебимая тяга к выживанию, или одно проистекает из другого?…»
Острая боль в ступне, неожиданно сбила напрочь размышления,
пальцы правой ноги онемели.
Споткнулся ненароком об камень, торчавший из песчаной поверхности.
Чертыхнулся вслух, не обращая внимания на предосторожность.
Свистящий окрик, прозвучавший в тишине, застиг на месте, огорошил:
– Цкай!
Я поднял руки. Но услышал ещё другое, доносившиеся где-то сбоку:
– Эй, малой, беги сюда. Только потише.
– Не бойся, мы свои.
Подзывали разные голоса, на обычном языке.
Пригнувшись ниже, огляделся, осторожно двинулся на звук.
Каменистая гряда, скрывала темные фигуры.
Когда подошёл совсем близко, они обступили кругом, смотрели, вроде приглядываясь. А самих пришельцев из-за странного освещения, невозможно стало разглядывать.
– Вы кто, откуда взялись? Оттуда, что ли? – спросил настороженно.
– Оттуда, оттуда.
– Иди с нами, родной.
– А с вами мне лучше будет?
– Поживешь, сам увидишь. Некогда здесь болтать, хуже, лучше.
– Хочешь, иди, хочешь не иди.
Вздохнул, пошёл за ними, осторожно ступая в след в след.
Очертания силуэтов новых спутников плыли в красноватом свете, будто таинственные каравеллы,