это слезы счастья.
– Я не плачу, – сказала она, хотя к горлу подступил ком.
– Слезы не всегда бывают видны.
– Вы стали рассуждать как метафизик, милорд.
– Возможно, сущность нашего бытия имеет метафизический характер, миледи.
– Но если наша сущность недоступна нашему восприятию, мы – как пушинки на ветру.
– А разве вы никогда не чувствовали себя подобным образом?
Диана глубоко вздохнула: именно в таком состоянии она пребывала сейчас.
– А вы?
Это вырвалось у нее невольно. Хотя она могла видеть некоторые его слабости, ей трудно было представить, чтобы маркиза сдуло ветром. Даже ураганом.
– Нас ждут кареты, – сказал он, беря у нее из рук корзину. – Самое лучшее, что я мог сделать, так это привязать себя к скале, миледи, хотя порой даже скалы оказываются ненадежными. Думаю, вы только что потеряли кузину.
Она не осталась в долгу:
– А вы потеряли брата. – Кажется, она попала в точку. – Последнего брата, – продолжала Диана с неожиданным осознанием того, что произошло. – Теперь все ваши братья и сестры, за исключением вас, обручены, не так ли, милорд?
Если это и был удар для него, он быстро пришел в себя.
– Обручить их всех было крайне тяжелой задачей, но, как видите, вполне выполнимой.
– Кого же теперь вы будете сватать?
– Теперь все свое внимание уделю стране, дорогая леди.
– С кем же вы хотите посватать Британию?
– Хотя бы с миром. Разве длительный период мирного существования не кажется вам желанным? – Он передал корзину прислуге, но при этом достал что-то из нее. Это был красный цветок дикого мака. Мак способствовал спокойному сну или проявлению опасных наклонностей.
– Мир – это превосходно, – сказала Диана.
– Вы не жалеете о потере возможности захватить французские владения?
– А вы?
– Думаю, цена была бы слишком велика.
С легкой улыбкой маркиз вставил стебель цветка ей за корсаж, так что он, щекоча, проник глубоко в ложбинку между грудей, а сверху остались красные лепестки на фоне белых кружевных оборок.
Диана не воспротивилась.
Она заглянула в его глаза и заметила, что они были не темно-карими, а цвета темно-серой стали.
– Чего вы хотите от меня, милорд?
Он что-то тихо произнес по-гречески.
– Аристотель, – сказала Диана.
Он был приятно удивлен.
– Гораздо легче учить других, чем себя, – перевела Диана. – Более удобно судить поступки других, чем наши собственные.
Немного помолчав, маркиз сказал:
– Ну разумеется, имея единственную дочь, которая должна стать наследницей, ваш отец постарался дать вам мужское образование.
– И это было скучнейшим занятием. Впрочем, – весело добавила она, – иногда эти труды вознаграждаются.
Его губы тронула легкая улыбка.
– Вы напомнили мне, леди Аррадейл, что