с каким-то листком. Это оказался приказ командира дивизии не брать в плен раненых бойцов и командиров Красной армии, а добивать их на месте. После короткого, но ожесточенного спора с Горобцом я все же настоял на своем решении. Командира 18-й танковой дивизии генерал-майора Вальтера Неринга повесили на одиночном дереве, которое росло неподалеку. Ему на грудь прикрепили его собственный приказ, а ниже лист бумаги с надписью уже по-русски: «Категорически не согласны! Бойцы и командиры Красной армии». А ниже еще один лист бумаги уже с надписью по-немецки: «Немецкие солдаты и офицеры, помните, что все, что вы сделаете в России, вернется к вам сторицей. Мы всегда возвращаем свои долги».
Глава 5
Уговорить Горобца было очень сложно. Как только он увидел генеральские лампасы, его словно заклинило. Еще бы, взять в плен самого генерала! Да за такое он как минимум следующее звание получит, а возможно, и Героя Советского Союза дадут, или то и другое вместе. Сейчас, когда у нас одни поражения на фронтах, такая новость значительно поднимет дух как советских войск, так и населения страны, и тут я со своим «давай повесим».
Нет, тут дело вовсе не в моей кровожадности, просто было два момента: во-первых, до наших еще дойти нужно и при этом генерала сохранить, а во-вторых, меня очень разозлил его приказ добивать наших раненых бойцов. Да, мы тоже добивали раненых немцев и не брали их в плен, но мы отступали, и у нас просто не было возможности доставить их к своим, а если так оставить, то спустя месяц-два они, выздоровев, снова будут убивать наших бойцов. Лишь сказав, что это не единственный немецкий генерал в округе и что, находясь в немецком тылу, у нас наверняка представится возможность захватить еще одного, я склонил Горобца на свою сторону.
В вещах генерала нашелся неплохой фотоаппарат и несколько чистых фотопленок. На него и сфотографировали приказ генерала и сам процесс повешения – для отчетности и для пропаганды, как своей, так и противника: типа, что отвечать как за свои приказы, так и за свои преступления придется каждому. А бойцы встретили мое решение с большим энтузиазмом, особенно после того, как Силуянов рассказал им о приказе немецкого генерала.
Быстро собрав трофеи, мы двинулись дальше, а разгром штаба 18-й танковой дивизии заставил ее подразделения на время остановиться. Это обстоятельство позволило дивизии Ахманова, пробившись из окружения, оторваться от противника и, отойдя, занять новые позиции. Он еще удивлялся тому, что немцы неожиданно прекратили наступление, и только на следующий день от пленного офицера узнал о причинах их остановки. По словам гауптмана, штаб 18-й танковой дивизии вместе с ее командиром на подходе к Барановичам был неожиданно атакован тяжелыми русскими танками и полностью уничтожен, а сам командир дивизии, генерал-майор Вальтер Неринг, повешен.
В том, кто это сделал, полковник Ахманов совершенно не сомневался, так как других тяжелых танков, кроме взвода сержанта Нечаевой, не было, а она так и не вышла из окружения, и рота