обитательницы женской половины, – бесстрастно ответила я. – Не хочу, чтобы ей было неловко.
Четырнадцатый принц непринужденно улыбнулся, спрятал письмо за пазуху и поднялся, собираясь уходить.
– Четырнадцатый принц! – позвала я, и он обернулся, спокойно ожидая, пока я продолжу.
– Прикажи привратникам, чтобы вели себя полюбезнее с Люйу, если увидят ее.
– Не беспокойся, я уже отдал это распоряжение, – сказал принц. – Независимо от того, вижу я или нет, им не следует быть неучтивыми.
Я поблагодарила его церемонным жестом.
Улыбнувшись мне, он развернулся и зашагал было к воротам, однако на полпути остановился. Он долго колебался, прежде чем произнести:
– Есть нечто, о чем мне, рассуждая здраво, не следует болтать лишнего, но…
– В таком случае не стоит говорить об этом, – перебила я.
Четырнадцатый принц бросил на меня пристальный взгляд и, взмахнув рукавами, пошел к выходу. У ворот он снова остановился и, обернувшись, сказал:
– Неважно, истинны твои чувства к четвертому брату или нет, – остановись на этом. Ты умна, и тебе нет смысла создавать себе проблемы.
С этими словами он быстро скрылся за воротами.
Очень долго я стояла в тишине. Затем взяла чашку с давно остывшим чаем и выпила его одним глотком. Оказывается, не имеет значения, насколько хорош чай: остывший, он независимо от сорта будет горьким и невкусным.
Взяв в руки письмо Люйу, я вновь перечитала его и погрузилась в раздумья, бродя по двору из угла в угол. Прикидывала и так, и эдак, но смогла придумать лишь один способ. Неизвестно, выйдет или нет, все равно поступить можно только так. Я вспомнила, как сильно разгневался в тот день император Канси, и мне стало жутко. Однако затем мои мысли вернулись к тринадцатому брату, к тому, как он был счастлив в былые годы, мчась верхом на коне по просторам, а сейчас сидит за решеткой один-одинешенек. Я подумала о Люйу, о ее глубоких, искренних чувствах и множестве талантов – ведь она могла бы заниматься вместе с тринадцатым принцем музыкой, каллиграфией, поэзией и живописью, помогая скоротать долгий срок. Для нее это было бы величайшим счастьем на земле, а для тринадцатого принца – частичкой тепла посреди череды тяжелых дней одиночества и тоски. Кроме того, это единственное, что я могу для него сделать.
Снова взяв письмо Люйу, я иероглиф за иероглифом перечитала его еще раз, вспоминая о нашей дружбе с ней и тринадцатым принцем. Улыбнувшись, я приняла окончательное решение.
Дражайшая барышня Жоси!
Пишу вам я, ваша наипокорнейшая служанка Люйу, родом из уезда Учэн провинции Чжэцзян. Я появилась на свет и выросла в женских покоях достойной и добропорядочной семьи. Под аромат дорогих благовоний я изучала труды мудрецов. Большой, высокий дом моих предков с просторным двором примыкал к прекрасному саду. Залы нашего поместья были отделаны золотом и нефритом, у садовой ограды шумели зеленые ивы, а в пруду цвели красные лотосы. Однако никакое счастье не может длиться вечно. Дороги