вкус, аромат, цвет и т. д. и дать общую оценку в баллах. К «работе» приступили серьезно. Я аж умирала со смеху (про себя), смотря на товарища Трнку, экономиста министерского, с телом, налитым, словно сарделька, как он тщательно всё делает: отмерит себе в стаканчик химический вина точно до рисочки, потом сосредоточенно выпьет, запьет и с важностью запишет на листочке оценку. Однако довольно скоро серьезность пропала. Уже и названия путались, и заполнять листочки забывали. Наконец кто-то предложил чокаться… Хозяева листочки забрали. Оценка была замечательной: все вина хорошие, очень хорошие, отличные и даже выше всякой шкалы – сверхотличные… Потом всех нас, весьма повеселевших, повезли куда-то в ресторан, где накрыт был длинный стол с яствами. Самое замечательное для меня – это виноград и персики. На остальное (а было всего полно) я даже и не смотрела. Народу за столом человек тридцать. Помимо нас все совхозные специалисты, а также начальство городское и партийное. Тосты следовали за тостами, и я должна была всё переводить, что весьма сдерживало меня в поглощении чудесных фруктов. Пили за Никиту Хрущева – «Царя! Всея СССР, у которого порой в голове царя не было», пили за президента Чехословакии Антонина Новотного, «у которого порой тоже голова гуляла», за великий русский народ и за дружественный народ Чехословакии, за мир пили, и за дружбу на веки вечные, и еще раз за коммунизм пили (дожить бы нам!), и еще раз пили за дружбу. Она в боях зародилась и крепла. Кто-то из партийных начальников произнес целую речь, держа наполненную рюмку: «Сейчас, мол, когда мы здесь, в Чехословакии празднуют двадцатую годовщину восстания словацкого. Там ведь и русские участвовали. Так что дружба скреплена кровью братской. Чехословакия – надежный форпост Варшавского договора. СССР всё имеет, чтобы постоять за себя и за дорогих друзей. В Банской Быстрице на празднике зажгли в горах костер. Все, и наши тоже, сели вокруг костра. Партизаны вспоминали о минувшем, пели боевые песни. И спели одну из своих любимых – „По долинам и по взгорьям“. Споемте же и мы эту песню», – закончил свою речь партийный дядечка.
Запели, но ужасно нестройно. Чехословаки старались подтянуть, ловили ртами воздух, но всё безуспешно. Песню, наконец, запили с очередным тостом: «Еще разок за дружбу, ну, крепкую-крепкую, чтоб аж на все века». Наконец, когда уже совсем развезло, выпили за здоровье нас всех, потом еще за здоровье семей наших, и еще за личное счастье… Я и товарищ Мало шли к автобусу на своих ногах. Голова, однако, тоже весело кружилась. Всю остальную делегацию вели, поддерживая с обеих сторон, чтобы не упали. Трнка всё же свалился, хлопнулся прямо на пол, но уже в Краснодаре, в гостинице. Там отнеслись к этому с пониманием, даже ласково. Знали, что это чехословаки. Радио громко вещало о празднике в братской Чехословакии, о том, с какой любовью в этой стране ухаживают за могилами советских воинов… В номерах для чехословаков (и для