хотя нельзя не признавать того, что обвинение оперировало в основном косвенными уликами и доводами, которые могли быть объяснены без криминальной мотивации или подоплеки. То, что вдовец не скорбел по умершей жене и спешил утешиться в объятиях другой женщины, не доказывало его виновности. Как и то, что он желал скрыть своё увлечение от сослуживцев.
Основная борьба в суде – как это не покажется странным – развернулась вокруг показаний медсестры Клары Браун. Тут надо пояснить, что само по себе её повествование о событиях 22 мая [когда Зинана рассказала о подозрениях в собственном отравлении] в обычном суде не могло бы быть принято. По причине очень простой – у разговора не было свидетелей, а без свидетелей содержание беседы можно исказить как душе угодно или даже выдумать от начала до конца, не так ли? Для пересказов подобных бесед, недопустимых в суде, даже существует специальное название – «заявление с чужих слов». Но в американском законодательстве существует исключение, при котором подобные заявления принимаются судом в качестве доказательства – речь идёт о случае, когда свидетель пересказывает слова умирающего человека. Считается, что умирающий спешит сообщить некую важную информацию и притом, находясь перед лицом смерти, будет искренен. Норма эта, надо сказать, выглядит весьма странной и автор должен признаться, что не понимает, на каком таком здравом суждении или наблюдении она основана.
Ну да ладно, речь сейчас не о воззрениях отдельно взятого писателя букв руками по фамилии Ракитин, а том, что происходило в суде.
Слева: газетная заметка от 1 декабря 1930 г. о начале суда над майором Шепардом по обвинению его в убийстве жены посредством отравления. Справа: свидетели обвинения – братья МакКоски Куртис (слева) и Теодор (справа), между ними стоит жена Теодора.
Адвокат Кейджи пытался помешать допросу медсестры о событиях 22 мая, но суд разрешил обвинению задать свидетелю вопросы, которое прокурор сочтёт нужным. Клара Браун была допрошена, а затем прокурор Брюстер попросил… не принимать к сведению её рассказ в той части, в которой сообщалось о подозрениях Зинаны Шепард а адрес мужа. При этом сам допрос в стенограмму попал и из неё удалён не был. Своё странное пожелание не принимать во внимание часть свидетельских показаний уже после их произнесения прокурор объяснил тем, что не хотел бы, чтобы слова Зинаны об отравлении были приняты как «заявление умирающего». Ведь таковым они не являлись, да и не могли быть, поскольку Зинана прожила после этого разговора более 3-х недель!
Адвокат возмутился подобным уловкам обвинения – ведь суд изначально не должен был позволять прозвучать этим показаниям! – и потребовал распустить суд и назначить новый процесс.
Этого, разумеется, не случилось и 22 декабря 1930 г. майор Чарльз Шеппард был признан виновным в умышленном убийстве своей жены Зинаны Шепаард и приговорён к пожизненному заключению в тюрьме.
Высокооплачиваемые адвокаты