крови. Верю, что скоро мне удастся добиться опытного образца, максимально похожего на первоисточник.
– Ах, Валентин, сын мой, ты хочешь, чтобы мы пили эту гадость? – скривила лицо Циния и замахала руками, будто отбиваясь от назойливых мух. – Ты в своем уме, дорогой? Чтобы великий род Аростидов пил искусственную кровь…
Помимо Цинии свое недовольство выразили Сириус и Амадей, правда, не в такой резкой форме. Видно было, что старшие сыновья главы рода тоже не испытывали особой радости, но боялись высказать собственную точку зрения. Алексис промолчал, не выдав своей реакции. Делала слабые попытки выразить свое мнение Патриция, однако, чтобы грамотно изложить мысли, ей не хватало на это разума.
Шинед, как и ее младший брат, предпочла отмолчаться. Они понимала, ради чего затеял все это ее отец. Как и всякий родитель, заботящийся о будущем поколении, он хотел, чтобы у его детей это будущее было. Человеческая раса поставила себя на грань вымирания, заодно поставив в точно такое же тяжелое положение и вампирский род. Вот Валентин и делал все возможное, чтобы его род не окончил свои дни, всеми забытый и стертый с лица земли.
Больше всех возмущалась и негодовала Циния. Не знавшая ничего иного, кроме старых порядков и обычаев, которые пронесла через свою долгую жизнь, она яростно не желала принимать нововведений.
– Вот уж не думала, что доживу до тех времен, когда Аростиды деградируют и начнут пить нечто, отдаленно напоминавшее кровь! Да тут от крови лишь ее цвет! – кричала Циния, до побеления костяшек пальцев обхватив подлокотники кресла. – Вот он, вот закат целой династии!
Видимо, не ожидая такой ответной реакции от матери, Валентин сидел, слегка раздосадованный и угрюмый. Негодование матери явно зашкаливало и превзошло все его самые разумные предположения. Он думал о том, что, не рано ли решился опробовать новый образец на своей семье. Конечно, он не рассчитывал, что от пробы искусственной крови все придут в неописуемый восторг, однако к такой буре отрицательных эмоций, в первую очередь от Цинии, готов не был. Тем из его детей, что промолчали, скорее всего, новый напиток также не понравился. Просто они боялись признаться в этом.
– Никогда! – кричала, уже хрипя, как в предсмертной агонии, Циния. Она надорвала голос, и теперь пыталась справиться с этим. – Никогда Аростид не станет пить всякую дрянь, пока жив хотя бы один человек!
Валентин хмурился, пока слушал поток негативных излияний своей матери. Когда она, наконец, успокоилась, глава рода величественно поднялся с кресла, испытующим взглядом обвел собравшихся родственников, хранивших полное молчание, и жестом руки велел Шинед следовать за ним. Он был крайне зол на то, как раскритиковали его попытку создать аналог, не уступавший по качеству человеческой крови, и потому не разговаривал с дочерью до самого окончания пути в тронный зал. Там он опустился в свое роскошное кресло-трон с россыпью драгоценностей.