чертежами. Привычно и ожидаемо. Даже не было времени подумать, да ни о чём не было времени подумать.
Так что, когда я выжатая, как лимон, выходила из офиса, не сразу заметила машину Юры. Он вальяжно подпирал собой мой автомобиль и выжидал, словно зверь свою добычу. Даже мурашки, неприятно пробежавшие по телу, явно посылали опасные сигналы мне дурынде, что не стоит без свидетелей вести с ним разговоры.
Полонский выглядел очень солидно и даже немного старше своих лет. Брюнет с холодными серо-голубыми глазами, густыми тёмными волосами и с невероятно притягательной и обаятельной улыбкой. Она у него выходила такая тёплая, такая… красивая. Он весь был красив… Так красив, что я дура, опять истекала на него слюной, даже сейчас. А он, подлец, только и ухмылялся, зная это.
Мысленно отпустила себе подзатыльник. Стряхнув морок наваждения, уверенно направилась к нему, проговаривая себе чёткую установку не поддаваться его влиянию. Иначе нельзя. Иначе, я опять поверю, или сделаю вид, что поверила, снова дам обмануть себя и буду играть роль счастливой жены.
– Здравствуй, – мой голос дрогнул, я старалась, очень старалась не сломаться.
– Привет, Маш, – Юра невозмутимо поцеловал меня в щёку, отстранился, поглаживая плечи.
Излюбленная ласка моего мужа: тёплый взгляд, ненавязчивое поглаживание, типа «что ты дурочка, снова себе напридумывала» и его сладкий гипнотический голос или шёпот с хрипотцой. Внутри я вибрировала от какой-то безысходности. Вот, что он делал со мной. Всегда.
Сначала я сама утонула в нём, растворилась. Позволила подчинить, подмять, подстроить. Ведь это было так легко! Первый во всём Полонский Юра заполучил наивную овечку. А потом не представляла себя без него, дышать не могла, задыхалась от мысли, что я не одна у него. И было плевать, на себя ведь было плевать!
Я смотрела в сторону, боясь встретиться с серо-голубыми океанами. И просто не могла найти в себе сил заговорить первой.
Тряпка! Тряпка! Тряпка!
– Маш, поехали домой, – Юра уткнулся носом в мою скулу и нежно провёл им по шее, вдыхая мой запах.
Я задрожала, от страха или от возбуждения.
А может и от того, что хотела его, и ненавидела себя за это?
Зажмурилась и вспомнила о своём народившемся ребенке, которого я убила. Я.
Мне почему-то казалось, что это девочка. Всё думала о ней. Девочка с тёмными волосиками, вся в Юрочку. А глазки мои и носик-кнопочка. И так больно. Больно. Больно.
Мне она снилась, спрашивала за что. А я думала свихнусь. Спасибо тогда контракт с финнами, работы «по горло» было, а так бы сдохла.
Всё. Окатила себя ледяным душем. Мягко отстранилась от мужа. Нашла в себе силы посмотреть Юре в лицо: морщинки у глаз, прямой нос, лёгкая трехдневная щетина, тонкие губы, аккуратные.
Ненавижу. И люблю.
– Нет, Юра. Нет, – прошептала не поднимая взгляд.
Протянула брелок с ключами от его Гелендвагена.
Не ожидал, Полонский, не ожидал.
Я видела это по злющим глазам. Юра сдерживался.
– Отдай ключи от моей, – попросила отстранённо,