Но чаще появлялись именно телами, буквально попадая в червоточины в пространстве и во времени, иногда вместе, иногда переходя только через одну преграду. И чем развитее становилась цивилизация, тем проще стало такие моменты фиксировать, документировать.
– Но обмен телами, – начала было леди, но была перебита Аритором:
– Примерно, один к ста – такова статистика среди попаданцев. Но у всех разный способ. Самый популярный, естественно, – смерть предыдущего тела. Почему-то души меняются телами. Точную причину этого, как не искали, пока не нашли. Всё же это как-то связанно с той частью нашего бытия, которая закрыта для живых, разве что религии приоткрывают завесу тайн, но и этого слишком мало. Вот и строим теории, догадки, опрашиваем вас, прибывших, о причинах того, что с вами произошло.
– Если они были столько раз, что вы даже спокойно фиксируете это, то если шанс вернуть всё обратно? – для меня это был логичный вопрос, но мужчины только переглянулись. Отвечать взялся самый молчаливый:
– Таких прецедентов не было. Если и были возращающиеся, то только из тех, кто переходил своим телом. Подселенцы – не меняются второй раз. У многих по причине того, что прежнее тело мертво, а прежняя душа из заселённого тела давно перешла туда, откуда не возвращаются.
Последние слова он говорил глухо. Было видно, что ему и остальным членам семьи это доставляет душевную боль. Возможно, если всё это действительно не сон, и я попала в тело их дочери, то она сама уже просто не вернётся к ним. Конечно, я не знаю, что случилось со мной. Может просто в коме или девушка очнулась в больнице, вместо меня.
Почему-то вспомнились истории, когда люди, столкнувшиеся с серьёзной проблемой – обморок, кома или клиническая смерть, – возвращались и становились словно другими.
И чем больше я об это обо всё этом думаю, чем неприятнее становилась эта мысль. Хотелось очнуться от этого сна или галлюцинации как можно быстрее. Но время тянулось и ничего не происходило. Только щелчки молний стали слышнее, а они сами чувствительнее. Так больно, что приходилось уже сжимать на силу зубы.
– Ай! – особенно болезненная была в области солнечного сплетения. – Хватит! Снимите их!
– Боюсь, пока не могу, леди, – обратился ко мне врач, снимающих какие-то показания, что передавались от мелких датчиков на видимое мной ранее полупрозрачное стекло в его руках. – Прошу вас потерпеть, мы почти закончили.
Легко ему было говорить. Меня вот начало тошнить. Ощущения в какой-то момент вообще стали походить на те самые, что были после процедур и перед обмороком. Я даже испугалась и начала описывать врачу всё, что чувствую, как раз опираясь на прошлое.
– Если захотите опорожнить желудок – не сдерживайтесь, – спокойно посоветовал он вместо того, чтобы что-то предпринять.
А боль становилась только сильнее, тошнота скручивала желудок, а перед глазами плясами мушки. И, когда начало казаться, что я вот-вот провалюсь в спасительную тьму, всё резко отпустило. Чувства лёгкости затопило всё тело, а следом пришло чёткое понимание, пронёсшееся в пустой голове