Новое приключение.
Вытирает лицо, бежит дальше, застегивая штаны.
Ночь зовет!
Встать до рассвета, ноги в шлепанцы, зеркало в холодной ванной. Глаза провалились еще глубже. Кожа словно высохла, истончилась. Ничего, умоется, пройдет.
Яичница с колбасой, розовой, в капельках жира.
Утро в пробках.
Морды за окном автомобиля. Мерзкие, унылые морды. Лошадиные, коровьи, овечьи. Зоопарк с травоядными. Жаль, это не во сне.
Гудение коллег по работе.
Блеяние, ржание, скулеж. Кулаки сжимаются в карманах брюк.
Пробки на пути домой, светофоры, красные огни, куда не кинь.
Моча в подъезде. Жена, ужин.
Сон.
Щенячий восторг. Ноги пружинят. Кажется, что может пробежать во всей амуниции километров пять, не меньше. Хочется петь во все горло. Товарищи тут же. Бьют по плечу, подбадривают. Фляга спирта, переданная из рук в руки, зажигает веселье. Зажигает на самом деле. В голову приходит отличная идея – очередной дом, полный врагов, обложен кострами. Быстрая вспышка сигнального пистолета, и вот уже ночи нет, а только дружный рев и бешеная гонка огня по этажам.
Вот потеха! Горящие чучела выпрыгивают из окон, разлетаясь прямо перед ними с тяжелым чавканием.
А потом можно или добить это что-то дрожащее, потерявшее форму, или посмотреть, сколько протянет.
Он просыпается нехотя, заранее ненавидя всех – эту вынужденную повинность, семью, работу, вечную вонь из давно не ремонтированного клозета, отвисшие обои, продавленный стул. Мерзкая жаба, в которую превратилась его жена, опутала, скрутила, отняла молодость, жизнь. Обманула его, затянула в свое болото.
Кулаки, смазанные колбасным жиром, наливались злостью на потрескавшейся клеенке стола.
Он им покажет, дай только повод.
Сосед в подъезде шуганулся, как от привидения.
Коллеги на работе старались обходить его стороной.
Твари, твари. Безмозглые, никчемные, пустоголовые.
Всех бы вас в расход.
Вечер завис толстой каплей на сером небе и упал в долгожданное озеро сна.
Новое задание. Надо окружить деревню, взять под контроль.
Деревенская еда и девушки.
Хорошая выдалась ночь.
Вперед! Чего ждать?
В окошке теплится свет. Там кто-то есть.
Подкрадывается к двери, привычным движением срывает ее с петель.
В лицо бросается жар натопленного помещения.
За столом двое в военной форме.
Гром выстрела, что-то ударяет по глазам.
Мрак.
Тяжелый был сон, невмоготу вставать.
– Что стоишь над душой, – это он жене, – Если есть что сказать, говори, или проваливай. Не видишь, на работу опаздываю!
Она стояла там же, прилипнув к полу. Сердце в комок, глаза из орбит.
Она стояла и смотрела.
За столом сидел труп в темных гниющих пятнах и методично засовывал в черный провал глотки яичницу с колбасой.
Розовой, в капельках жира.
Одинокий велосипедист
Выше, ниже, выше, ниже.
Фонари