становился давяще тяжелым и превращался в шепот. Изредка он усиливался стоном разочарования.
Пришельцы забирали не только одежду, выращенные продукты, шкуры животных, металл и находки Олега, но и молодых девушек. По три каждый год.
Одиннадцать лет назад, до Скорбного восстания, такого требования у пустынников не было, а День обмена походил на обоюдовыгодную торговлю. Хотя лишь относительно честную, поэтому и вспыхнул бунт, которым руководил отец Олега. Кто знает, как повернулась бы жизнь мальчика, выиграй они тогда битву. Но убежище потерпело сокрушительное поражение, после которого отец пропал, оставив сына на растерзание озлобленным жителям. Хотя они не казнили и не разодрали юнца, а просто сделали желтоглазым изгоем, и поэтому он по-своему им благодарен.
Недуг желтых глаз у Олега с рождения. Достался от отца. Сам он разницы не подмечал и сжился с ней. Не то чтобы у остальных одинаковые – нет, палитра сверкала серым, зеленым, голубым, карим – но желтые только у него.
Когда отец был магистром, никто этого не замечал, но стоило трагическим событиям случиться, на парня посыпались упреки. Трудно вспомнить, кто первым произнес эту фразу. Олег сохранил в памяти мало. Лавину слов, хлынувшую на него со всех сторон, испуганный ребенок ни разобрать, ни понять так и не смог. Зато предложение отправить мальчишку работать в подземелье, Олег осознал за секунду. Он услышал это четко и ясно, словно написанное огненными буквами в мозгу. Парень взмолился неведомым Богам, о которых читал в библиотеке отца, чтобы никто больше не повторил ужасающего предложения и уж тем более не поддержал. По слухам в катакомбах нижних ярусов водятся призраки и монстры, поедающие сначала детей, потом за неимением пищи – взрослых, а когда кончаются и те, не брезгуют железом, камнями и бетоном.
Олег боялся нижнего яруса, со всем доступным девятилетнему мальчишке страхом. Ведь глубинные уровни готовы были его сожрать, стоит ребенку шагнуть хотя бы одной ногой в неизвестность.
В тот день царила паника, и парень молился, зажмурив глаза. Убежище потеряло основные силы в открытом бою. Попытка восстания провалилась. Многие говорили, будто она изначально была обречена: обороняться под землей в узком коридоре – совсем не то же самое, что грудью встретить орду пустынников. Олег слышал много разговоров о восстании и присутствовал при его зарождении. В силу возраста он мало что понимал, но восхищался жаром, которым пылал отец и ближайшее окружение. «Запасов еды не хватит надолго, Леха», – говорил папа своему другу дяде Леше. «Естественно, как и электричества, фильтров для воды, да и много чего еще. Слишком несправедливая выходит у нас торговля с пустынниками. Что же, ждать, когда они сильнее затянут гайки?», – поддерживал дядя Леша.
О последствиях злополучного разговора Олег узнавал по крупицам все одиннадцать лет.
Восстание против тирании пустынников, должно было принести в убежище свободу подниматься на поверхность, торговать по реальным, а не грабительским ценам, исследовать