поэтический лад:
Письмян подо мною…
Отсюда удобнее всего провести с читателем экскурс по краю.
Да, сижу на вершине Письмяна, охваченный ностальгическими воспоминаниями о босоногом детстве. Взору предстаёт родная Заречная улица, отделённая от Старых Курбашей полоской сверкающего на солнце Урюма. Под горой зелёным котлованом смотрятся заливные луга, на которых едва угадывается тропа, ведущая сюда, к Письмяну, далее – на Куш-Куль, в Турминское. На тропе, где сижу, когда-то, перекрестив, проводила меня мама в армию. На войну. В иную жизнь. В неизвестность…
Письмян – колыбель моя. С самого нежного возраста мальчишки нашей улицы ходили сюда – часто тайком от родителей и взрослых – кататься на ледянках, салазках, а уже повзрослев – на лыжах, ограничивая себя на первых порах малыми высотами.
Не каждый отваживался скатываться с самой верхушки, ибо гребнем надутые с вершины сугробы бывали круты и опасны при спуске. Чтобы уберечь нас, неслухов, от опасных развлечений, взрослые рассказывали нам страшную историю про мальчика, которому при спуске оторвало голову. Пока голова, как футбольный мяч, самостоятельно катилась с горы, она не переставала покаянно повторять аж до самого подножия: «Я больше не буду!» Я верил этой сказке (а может, – были?), трусил и всё же убегал на гору.
Весной в письмянском лесу мы собирали раннюю зелень на витаминные щи или ботвинью, летом приходили собирать землянику и наслаждаться дивным запахом диких роз. А ранней осенью, украдкой от поселенцев Александровки, – полакомиться лесными орехами. Ибо хозяевами леса даже в 30-е гг. ещё считались они. Лес, вместе с прилегающими землями и лугами был жалован им за верную службу императором Александром. Мы очень боялись попасться александровцам не то что в лапы – на глаза! Хотя пугали нас уже мнимые хозяева. Самих служивых давно уж не было в живых, а лес, как и земля, был национализирован.
Посёлок Александровка – дворов в двадцать – некогда состоящий лишь из русских гренадеров, следует ныне считать кряшенским. Привыкшие быть полновластными хозяевами своей земли, потомки гренадеров не смирились с колхозной формой организации труда. Одна за другой их семьи покинули посёлок, подались в города. Их место заняли социально малоподвижные кряшены окрестных селений.
Представлю теперь другие кряшенские поселения Молькеевского края. С вершины Письмяна, при взоре, направленном на запад, в центре котлована – Иске Кырбашы (Старые Курбаши). Правее, с небольшим промежутком за улицей Заречной, Югары Кырбашы, известное сегодня как с. Молькеево – географический и некогда духовный центр молькеевских кряшен. На левом крыле нашей деревни, на другом конце воображаемой диагонали котлована, гора Чирмеш, в действительности просто возвышенность примерно такой же высоты, что и Письмян.
Левее, на юго-западном склоне котлована просматривается краешек мишарского с. Чутеева (поблизости есть другое – чувашское). Ещё левее, на Таябинской возвышенности, еле виднеются деревья селения Баймурза (или Киексары. У него есть ещё одно название – Эрэ-оно, которое сыграло важную роль при разгадки места выхода переселенцев!). Совсем влево, на дне котлована – Полевая Буа, а между ней и Баймурзой, в складках местности прячется Старая Буа. За спиной у меня – Кош-Куль, или Куш-Куль, – починок дворов на тридцать. Название происходит от небольшого озера, высохшего уже при моей памяти.
Справа, если двигаться по хребту Письмяна, в километрах пяти будет Хозесаново (Хуҗа Хәсән).
Если бы взору не мешали деревья, растущие в русле реки Урюм, да возвышенность, то в километрах трёх можно было бы узреть Янгозино-Суринское, а правее, за лесистой возвышенностью, в километрах четырёх, с. Старое Тябердино.
Чтобы перечислить все кряшенские поселения Молькеевского края (куста) осталось назвать только с. Большое (Базарное) Тябердино, расположенное на Кубне за Чутеевом да д. Камылово (Камыл), что в трёх километрах от Старого Тябердина на запад.
Теперь внесём некоторые поправки. Ради демонстрации компактности размещения кряшенских селений они представлены сидящими внутри или около одного котлована. В действительности всё несколько сложнее.
Поскольку русла рек Урюм и Кубня, к которым все перечисленные селения тяготеют, петляют и извиваются, исторические берега их, словно сегменты диафрагмы фотообъектива, перекрываемые складками местности, издали смотрятся как склоны одного круглого котлована. Так что при внимательном рассмотрении за видимой впадиной окажутся Хозесаново, Большое и Старое Тябердино и Камылово.
Нуждается в корректировке и понятие гор.
Тот, кому приходилось преодолевать (до строительства асфальтовой дороги) на велосипеде, на лошади с поклажей или на машине в слякотную погоду с поймы Кубни, скажем, Турминскую, Хозесановскую горы или Письмянские склоны, конечно, посчитает их горами. Тяжело, знаете ли, тащить на них грузы. Попробуйте – будете того же мнения. И возропщете: какой чёрт их тут насооружал?!
Будучи мальчиком любознательным, я однажды спросил у отца:
– Кто сделал эти горы?
Бытие, как известно, определяет сознание. И отец-землепашец