умерить норов – сама она понемногу храбрела и открывалась. И поэтому, несмотря на сомнения, источаемые внутренним голосом, девушка смело – так ей казалось – отворила калитку и размашистым шагом достигла входной двери. Та была заперта.
Катерину обдало ледяным потом. Предположение о досадной забывчивости больше не виделось ей глупой выдумкой разума. Она опустила торт, словно он – ее главная тяжесть в жизни, и прошептала: «И что теперь?»
Совершенно отчаявшись, она позвонила маме, и через мгновенье знакомая песня ударила по ушам. Она доносилась со стороны заднего дворика. Звонок тотчас стих – телефон отключили. В замешательстве, Катерина бросилась на след вора, укравшего радость из этого дня.
Она шла, осторожно ступая, как если бы малейший шорох мог свести все старания на нет. Дойдя до угла, девушка снова остолбенела: предстоял еще один выбор и следующий шаг в неизвестность. О, сколько страха в себе несут эти брат и сестра! Брат – неведение, сестра – боязнь нового и перемен. Первый принуждает трястись от непредсказуемости будущего. Вторая – гнить в тесной коробке известного. Они устрашают, когда стоят порознь, а вместе становятся ночным кошмаром.
Впрочем, Рудковски уже дошагала до бесповоротной точки. Нельзя сдаваться, запрещено поворачивать вспять. Уйти сейчас означало выказать необъяснимую глупость. Убедив себя в этом, Катерина, как перед нырком, вдохнула и завернула за угол: чему быть, того не миновать.
Перед девушкой развернулось зрелище, достойное взгляда толпы. Здесь прятались все: сдерживающие смех родители, расцветающая в улыбке сестра, довольный удавшимся сюрпризом Генри, его пустившая слезу радости мать. Не без виляющей хвостом Найды и неловко себя ощущающей Карлы, гости носили праздничные колпаки. В руках их гнездились едва ли не свадебный, трехъярусный торт, отливающие солнечным светом коробки с подарками и – куда же без этого – роскошные букеты благоухающих цветов.
Катерина с восторгом смотрела на замерших родителей, Генри, Меланию, Карлу, внимала Алисии, усмехалась собаке. Она боялась: малейшая спешка в отведении взгляда выкажет ее неуважение к стараниям гостей и выставит девушку неблагодарной. Наконец, Элеонора вмешалась:
– Катерина, доченька, что ты застыла?
Рудковски и правда словно только сейчас пробудилась от крепкого сна:
– Я… Вы… – заикаясь, выдала девушка.
Партнеры по замыслу захохотали и налетели на настоящую гостью бала с объятиями. Они поочередно выкрикивали пожелания так, будто участвуя в поединке за лучшее поздравление. И в соревновании этом каждое новое слово должно оказаться более сердечным, более торжественным и изящным.
– Ох, дорогая, Генри следил за тобой с начала утра – вот как мы узнали о твоих перемещениях, – разоблачала хитроумный план миссис Рудковски. Позже, когда Катерину и Генри оставили наедине, парень признался: его молчаливое наблюдение за поникающей именинницей местами изрезало