откинув темную косу, ловко собирала ягоду, забыв обо всем на свете. Малину она любила, уж не столько зимой, как сейчас, когда она спеет, да так и манит к себе.
Не услышала девушка, как кто-то вскрикнул. Потом крик раздался громче, остановилась Варя, смотрит по сторонам – никого нет. И вдруг крик сразу в несколько голосов: «Медведь… медве-еедь». А потом визг девичий, шум листвы на кустарниках. Варя повернулась, смотрит, куда бежать… и вдруг рык устрашающий и шум поломанных веток, и огромная пасть чуть впереди ее. Медведь встал на задние лапы, словно желая «обнять» первого попавшегося на пути человека.
Дыхание перехватило у Вари, вцепилась обеими руками в корзину, словно корзина эта могла бы защитить. Внутри такой страх появился, что казалось ей, онемела, сковано все тело и голос пропал. Хватило сил отойти назад, вспомнила матушку и только тогда слова на ум пришли:
– Возьми, назад отдаю, забери малину, отпусти меня, – шептала девушка, как будто слова эти могли ей помочь.
Она бросила корзину и вдруг какая-то неведомая до этого мгновения сила, заставила ее бежать. Как будто кто-то другой вселился в нее, и теперь она чувствовала, что бежит легко и силы есть бежать еще долго.
Наконец увидела девчат, бежавших из леса, почти догнала, и только тогда прорезался голос, и пронзительно закричала: – Мамочка-ааа!
Остановились, когда деревню увидели; почти половина корзин была потеряна, а у кого остались, так пустые были, растеряли всю ягоду.
– И откуда он взялся? Тятька сказывал, что далече мишки бродят, – сказал кто-то.
– Ага, мы малины захотели, а медведь до нее еще больше охочий, – едва переведя дух, переговаривались девчата.
И только Варя молчала, стояла вся белая, как кора на березе. Одной ей довелось увидеть медвежью пасть, и до сих пор не верила, что выбралась, и непонятно было, откуда силы взялись.
У околицы встретились им парни, кому 16-17 лет, а кому уже и восемнадцать исполнилось, в армию идти пора. Шутками встретили девчат, посмеялись над пустыми корзинами, а девчата в ответ огрызались, грозясь: – Вот встретите косолапого, как бы вы смеялись.
Последней шла Варя, тоненькая, в ситцевой юбке и простенькой кофточке, платок лежал на плечах, коса растрепалась.
– Гляньте, никак мишка косу расплел Варьке, – загоготал Сёмка, тыча в девушку пальцем.
– Утихни, – одернул его Тимофей, восемнадцатилетний парнина, широк в плечах, руками силен, лицом приятен.
– Совсем обессилила девчонка, – сказал он ей, подойдя ближе. Недавно заметил, как хороша Варя, хоть и молода еще совсем, не знал, как подойти, какое слово сказать. – Держись за мою руку.
– Я сама, – прошептала она, губы с трудом шевелились.
– Да ты без сил почти, уж и вправду бежали из лесу, раз идти не можешь. А давай понесу тебя, ну хоть до деревни.
И не спрашивая больше разрешения, взял девушку одной рукой, только осталось ей обхватить его шею, а он так и понес, как ребенка, на одной руке – силушки не занимать.
– Пусти, люди увидят, – умоляла она.
Отпустил