я вся на нервах? Да ещё эта Крыса у меня списывает! Почему я должна с ней сидеть? Она – двоечница, от неё воняет! А классуха нагло мне ответила, что я всё выдумываю.
– Нормально так… – протянула Сушкова, обняла подругу и повела к буфету.
Длинная очередь заворачивалась спиралью серпантина, а возле полукруглого окошка в стене рассыпалась конфетти. Таня поднялась на цыпочки, стараясь разглядеть Стасова, своего давнего поклонника.
– Щас заточим пирожков, – неуверенно сообщила она Сушковой.
С бумажным промасленным свёртком в руках Стасов вылез из кучи голодных подростков, отхватив попутно подзатыльник. Ответить не смог, боясь растерять драгоценную добычу, только оглянулся и рявкнул что-то.
– Вот, – ткнул он растопыренными ладонями в девчонок. Те прыснули, вытащили по пирожку с повидлом. Липкие, сморщенные, загорелые в пупырышках – вот и весь обед. Шесть штук осталось Стасову, и он стал поглощать, их не жуя. Сушкова сунула две монетки по десять копеек в карман его пиджачка.
– Много же, – промычал он с набитым ртом, но Таня погладила его по жирным волосам и пояснила, – за старание.
После перекуса жизнь показалась светлее. Хихикая, подруги пошли на урок физики, а Стасов – покурить за туалетами.
В конце коридора стояла Сафьянова с учебником. Девочки прошли мимо, стараясь не смотреть в её сторону. «Крыса!» – шепнула себе под нос Таня. Сафьянова дёрнула шеей, всё же услышав. Блёклая и серая, с бледным угреватым лицом, с неопрятной косичкой, она и была похожей на лабораторную крысу. Маленькая, юркая, но в то же время слабая и неспортивная. Она воровала в столовой еду, а поварихи делали вид, что не замечали. Впрок не шло, крыса вечно была голодная. Все помнили, как однажды Сафьянова устроила эстафету с киселём. Просто, из вредности Крыса отпивала из каждого стакана, а потом возвращала их на общий стол. Стасов с друзьями скрутил её под визги девчонок и вылил ей на голову недопитое, приговаривая: «На, на!» Только когда повариха оттащила мальчишек от Крысы, все успокоились. Одноклассникам влетело. Это был не единственный случай, когда возмутительная выходка Крысы сходила ей с рук. Сафьянова укрепилась в статусе жертвы. Ей нравилось быть изгоем, и теперь за неё горой встали взрослые. Они окружили её щитом сочувствия и прощения. И потому Крыса поняла, что её сила в слабости.
Навстречу девчонкам неслась медицинская сестра Севна-Мосевна. Фамилии её никто в школе не знал, но называли только так, и никак иначе. Севна-Мосевна приехала откуда-то из-за Алтайских гор. Это неприветливый учитель физики привёз себе молодую жену. Девушка с труднопроизносимым именем сразу всем полюбилась. Кругленькая, с пухлыми ручками, пальчики которых заканчивались аккуратными розовыми детскими ноготочками, голова с венчиком белых кудряшек. В кармане таскала карамельки для первоклашек, девушкам в «красные дни» без проблем вписывала освобождения от физкультуры, мальчишкам после школьных вечеров давала какие-то таблетки, чтобы не было запаха перегара.
Медсестра цопнула за