Роман с АВТО. Евгения Фабр

был на всю Европу. Потом долго выясняли, кто же жулики – те, кто продавал, или те, кто покупал. Выяснить это, конечно, не удалось. А каштаны, а что каштаны, не выкапывать же. Так и растут. Правда, тут одни умники предположили, что деревья сами виноваты – переопылились с кем-то.

      Мама впервые в жизни была в «буржуазной» стране, да и вообще за границей. Её восхищали просторы Франции и архитектура. Ну, действительно, красиво. Желтые поля цветущей горчицы, обрамлённые россыпями цветущих маков, ровненькие ряды виноградников. И никого! Нет, серьёзно, ни на полях, ни на улицах маленьких городков и деревень людей не было. Даже какой-нибудь шалой кошки или собаки.

      Мы двигались на север к Ламаншу по пустынным просёлочным дорогам через небольшие городки и деревни. Иногда, проезжая мимо старинной фермы останавливались поговорить с её обитателями. Встречали нас весьма приветливо. Мама легко находила общий язык и была довольна, что её понимают. Всё было прекрасно, если бы не закрытые с полудня кафе и рестораны. В небольших городках и населённых пунктах были открыты только бары, где подавали выпивку и кофе. Можно было лишь посидеть и поболтать с хозяйкой бара. Проявляя неподдельный интерес к двум русским путешественницам, они «щедро» угощали нас бесплатной чашечкой кофе. И вот тут мама была на высоте. Высшим пилотажем было, когда хозяйка кафе назвала мамино произношение – парижским. Видимо хорошо у нас учили, если школьный преподаватель французского, не выезжая за пределы страны, имеет парижское произношение.

      Есть, однако, хотелось, но во французскую «сиесту» даже местные булочные были закрыты. Пообедать можно было только на бензозаправках, да и то, ни на каждой. Мама обозвала французов «бездельниками и ленивыми буржуями». Думаю, что где-то она была права. Потом, конечно, приспособились. Утром сидя за шведским завтраком в ресторане очередного отеля, мы, подобно остальным постояльцам, тырили воздушные круассаны, ломтики сыра и ветчины, добавляя к ним крохотные баночки сливочного масла и джема. Вначале мы стеснялись брать со стола еду с собой. Но, заметив, что почти все утренние посетители ресторана, особенно англоязычные, прямо с тарелок сметают снедь в свои рюкзачки и сумки, мы решили, что от пары лишних бутербродов, унесённых двумя русскими туристками, “шведский” стол не убудет. Настоящего “пролетария” мы встретили лишь в последний день в Париже. В одной из подворотен Монмартра грязный «афрофранцузский» бомж сидел на тротуаре, привалясь спиной к мусорным бакам.