эволюцию от физических форм к разумным; метавселенные, языковые модели, блокчейн, биотехнологии в соответствии с Пансоциумом и Панэнцефалоном. Задумывается о космической роли человека и сверхразуме.
Предисловие
В конце 80‑х годов XX века я, будучи школьником старших классов, заинтересовался формами движения материи, их эволюцией. Мне тогда было известно несколько основных форм движения материи: физическая, химическая, биологическая и разумная [1]. От моего отца, профессора биологии, я узнал, что формы движения материи эволюционируют. По моим представлениям, наиболее простая форма – физическая, за ней следуют химическая, биологическая, а потом и разумная форма движения материи. Я тогда считал, что эти формы отличаются друг от друга качественными скачками, такими примерно, как при ароморфозе живых организмов. Мне было ясно, что механизм таких скачков должен быть одинаков для всех форм движения материи.
В то время я увлекался химией, биологией. Жизнь считал продолжением химии, в физике мне особенно нравился раздел термодинамики, помимо школьного курса, помню, читал популярную книгу П. Эткинса «Порядок и беспорядок в природе» [16], знаком был с понятием «энтропия», знал об антиэнтропийных свойствах жизни. Изучил книгу академика А.И. Опарина о происхождении жизни из коацерватных капель [8]. Помогали мне в этом журналы «Наука и жизнь», «Техника молодёжи», «Химия и жизнь», в которых также поднималась тема зарождения жизни. Настольной книгой стала «Вселенная. Жизнь. Разум» И.С. Шкловского, где многое было посвящено представлениям о жизни, разуме и их космической роли [14]. Труды В.И. Вернадского не обходил стороной и кое‑что читал тоже [3]. Восхитила меня книга Э. Шредингера «Что такое жизнь c точки зрения физики?» [15]. Таким образом, идея моего отца о том, что «жизнь – это иерархия ферментных систем», легла на подготовленную почву.
Уроки биологии преподавал нам замечательный молодой учитель Дмитрий Вадимович Дубиковский, новизна, с которой он подходил к преподаванию, разбор альтернативных теорий эволюционного процесса, зарождения жизни – тоже будоражили мой ум. Запомнил одну его фразу: «В результате эволюции в мире умножается любовь».
В общем, всё это, что сейчас вспоминаю, а может что‑то ещё, чего не помню, родило во мне определение жизни. МОЁ. Эти мысли до сих пор являются для меня одними из главных, я довольно медленно развивал их в отдельных заметках и записях, но не высказывал в сколь‑нибудь цельной форме для широкого круга читателей. Потребовалось время, чтобы я для этого созрел. Мысли видоизменились, обогатились, но суть их остаётся прежней. Для меня, советского школьника, написать серьёзный мировоззренческий и философский труд было непосильной задачей. Задачи передо мной тогда стояли вполне утилитарные – окончить школу, поступить в вуз, получить высшее образование, профессию врача. И это, конечно, отвлекло меня от моих школьных открытий, но я не предал их забвению.
Я давно изучаю вопросы, далёкие от эволюционной биологии, вообще от теоретической медицины и тем более кибернетики и связанных с ней наук. Многие годы изучаю судебную и общую психиатрию. На этом поприще какое‑то время занимался даже подобием научной работы, но не слишком преуспел. А страсть возвращает дилетанта на прежнюю стезю! И я не слишком стесняюсь этого. Хоть и могу представить улыбки людей сведущих, профессионалов, которые решать прочесть мой труд. Понимаю, что есть целые научные школы, занимающиеся и теорией языка, и эволюционной биологией, и нейропсихологией, и много чем ещё. Но, зная, к примеру, свой предмет, могу почти с уверенностью сказать, что при всей напыщенности и строгости тех знаний, которыми я руководствуюсь в повседневной практике, при всех лидерах мнений и их недюжинном интеллекте, при всех классификациях международных и локальных пройдёт лет пятьдесят (а то и меньше!) и психиатрия изменится до неузнаваемости и в своих воззрениях, и в методах лечения, и во многом другом, что ещё вчера казалось незыблемым.
Я понимаю сколь много в психиатрии опоры на авторитетов, сколь много банального конвенционализма, сколь много неясного, спекулятивного, что просто живёт как знание (и вовсе не точное) только потому, что другого ещё не появилось. Завтра всё может развалиться как карточный домик, но тогда лишь, когда появится достойная замена. Новое знание, подходящий инструмент – знание ведь прежде всего адаптивный механизм для человека. Износился один – появился другой. И хорошо. В понимании психики, её природы, путей её эволюции, тем более в связи с эволюцией общества мы скользим по поверхности. Многое из того, что преподносится сегодня людьми авторитетными как часть научного знания, не более чем сплав спекуляций с конвенционализмом, часто это и не скрывается. Люди выражают своё мнение. Разного качества, конечно. Мнение мнению рознь. Вот и я решился сказать о том, о чём думал долгие годы. Сведение отдельных заметок, мыслей, фраз в единое целое стало делом довольно трудным, но как много удовольствия оно мне принесло! Надеюсь, чтение этого труда принесёт пользу и вам, дорогие читатели.
Если читателя интересует терминология, которую я использую, то в конце книги, перед разделом литература, приведены основные понятия и даны их определения.