болваном.
– Только не вырывай себе волосы из-за этого, старый друг, – сказал Родольф и с улыбкой пожал руку эсквайра.
Опираясь на Марию, г-жа Жорж вошла в маленькую гостиную в первом этаже своего дома, где ее ожидал аббат Лапорт.
Мэрф отлучился, чтобы распорядиться об отъезде.
Госпожа Жорж, Мария, Родольф и священник остались одни.
Стены и мебель этой простой и уютной гостиной были обиты тисненым полотном, как, впрочем, и остальные комнаты дома, точно описанного Родольфом во время его поездки с Певуньей.
Толстый ковер лежал на полу, огонь пылал в камине, и два огромных букета китайских астр всевозможной расцветки стояли в двух хрустальных вазах, распространяя вокруг себя легкий бальзамический аромат.
Сквозь полузакрытые решетчатые ставни были видны луг, маленькая речка и холм, поросший каштанами.
Аббату Лапорту, сидевшему у камина, перевалило за восемьдесят, и после революции он стал настоятелем этого бедного прихода.
Трудно было встретить более почтенную внешность, чем у этого аббата с его старческим, исхудавшим и болезненным лицом в рамке длинных седых волос, которые падали на воротник его черной, кое-где заплатанной сутаны; по словам аббата, лучше отдать хорошее, теплое сукно двум-трем неимущим детям, чем разыгрывать из себя щеголя, иными словами, чем менять сутаны каждые два-три года.
Добрый аббат был очень стар, так стар, что его руки вечно дрожали, и иной раз, когда в разговоре он поднимал их, можно было подумать, что он благословляет свою паству.
Родольф с интересом наблюдал за Марией.
Если бы он хуже знал ее, или, точнее, хуже разгадал ее душу, он был бы, вероятно, удивлен тем благоговейным спокойствием, с которым она подошла к священнику.
Тонкое чутье Марии подсказало ей, что стыд кончается там, где начинаются раскаяние и искупление.
– Ваше преподобие, – почтительно сказал Родольф, – госпожа Жорж согласилась взять на попечение эту юную девушку… для которой я хочу испросить и вашего благосклонного внимания.
– Она имеет на него право, сударь, как и все те, кто прибегает к нам. Милосердие бога неистощимо, мое дорогое дитя! Он доказал вам это, не покинув вас в ваших горьких испытаниях… Мне все известно. – И он взял руку Марии в свои дрожащие старческие руки. – Великодушный человек, спасший вас от гибели, исполнил слово Писания, гласящее: «Господь печется о тех, кто призывает Его; Он услышит их стоны и спасет их». А теперь постарайтесь заслужить своим поведением милосердие Господне. Я же всегда буду рад подбодрить, поддержать вас… на той благой стезе, на которую вы вступили. У вас перед глазами неизменно будет назидательный пример госпожи Жорж… А во мне вы найдете внимательного советчика… Господь завершит свое дело…
– Я буду молиться за тех, кто пожалел меня и привел к богу, отец мой… – сказала Певунья.
И почти непроизвольно она опустилась на колени перед священником. Рыдания душили ее.
Госпожа Жорж, Родольф и аббат были глубоко